Лесная ведунья. Елена Звёздная

не стала – мои силы сейчас на ребенка шли, помочь смогу или не сумею – время покажет, но прежде чем за мать его браться и сестру с братом, хотя бы боль снять, да жар снизить немного – силы ребенку еще потребуются.

      Архимаг постоял рядом, постоял, да и не выдержало сердце любопытное:

      – Что с ребенком? Почему леший мне ведро отдал, а сам в лес кинулся?!

      Тут уж я удивилась.

      Держа ладонь на животике младенца, повернула голову, удивленно на мага поглядела, тот ответил напряженным взглядом синих глаз.

      А в следующее мгновение видеть охранябушку я перестала, взглянув на лес глазами Ворона.

      Птица сидела на верхушке самого высокого в лесу Мудрого Дуба, показывала мне, как вдали, в той части, где маги и Славастена на лес мой заповедный посягали – горит он. Лес мой! Заповедный! То-то леший ведро магу всунул, а сам помчался деревья спасать, как-никак его вотчина.

      – Ведьма, в чем дело? – раздался голос мага и меня тряхнули за плечо.

      Мотнула головой, намекая, что слышу отлично, орать на ухо не надо, и позвала чащу. Заповедная не дремала от слова вообще никак, и ныне, под отвлекающий маневр своего псевдо-горения, кралась под землей, собираясь атаковать находящихся в неведении и абсолютно уверенных, что уничтожили зловредные насаждения магов.

      И все бы ничего, но едва чаща нанесет удар, магию и силу для рывка она возьмет у меня!

      И распахнув глаза, я, одну руку держа на ребенке, вторую протянула над ведром с ключевой водой и торопливо, быстро, вливая свою силу, сколько могла, начала читать заговор.

      «Здравствуй при встрече,

      Здравствуй при прощании,

      Здравствуй в разлуке,

      Здравием обернись возвращение».

      Чаща ударила, когда я произносила последние звуки. Ударила лихо и радостно, со всем торжеством почуявшего крови хищника, вырвавшись из-под земли коснулась ног магов безобидными ростками и в стремительном росте оборачиваясь лианами, сплошь усеянными острыми шипами. И меня скрутило так, что не продохнуть ни выдохнуть, на чем сила держалась – не ведаю.

      – Ведьма, что ж ты… – встревожился архимаг, едва я на пол на одно колено рухнула.

      На оба не могла, если отпущу ребенка – погибнет.

      Вот только и чащу звать, когда на младенце руку держу не самое верное дело – чаща у меня детей любит. В прямом смысле. Жуткой материнской любовью. Этой только волю дай – так заберет себе и вырастит, причем и молоком поить будет, и растить, и даже баловать. И не отдает. Пока дите не вырастит, вообще отдавать отказывается! Меня поначалу тоже все пыталась, да и сейчас… недалеко ушла.

      Но делать нечего.

      «Стой!» – взмолилась я, призывая чащу.

      Зловредина остановилась, оглянулась на меня, словно бы через плечо на букашку мелкую и тут засекла дитятко! В следующее мгновение смола с огнем, успешно имитирующая горение чащи, перекинулась на магов, которым и так приходилось не сладко, в том смысле, что вообще неприятно, когда по тебе растут лианы с шипами, а заповедная мгновенно оказалась тут.

      И в единый миг над кроваткой склонилась условно обнаженная