Gina, или Возлюбленная Ангела Смерти. Lily Alex

подошел. Она позволила ему склониться над собой, но, когда их губы сблизились, она нарочито брезгливо сморщилась и толкнула его прочь. – Не-а, я уж лучше ваткой!

      – Динамишь, цыпа? – СатÁни рассмеялся, ничуть не обидевшись.

      Она взяла палочку, потёрла внутри щёк и вернула её Роджеру.

      Тот подошёл к другому компьютеру, не тому, который стоял у него на рабочем столе. Сбоку выехало что-то вроде дисковода, куда СатÁни поставил пробирку с ваткой. Она заехала внутрь, а на экране замелькали данные, перебирая варианты.

      – Ну, пока идёт обработка, я не прочь перекусить. – Роджер повернулся к Джине. – А ты как?

      Та пожала плечами.

      Он подошёл к своему столу и сказал в интерком;

      – Будь любезна, привези мне обед.

      Джина удивлённо подняла бровь. Роджер нажал какую-то кнопку на своём рабочем столе, планки пола перед креслом Джины раздвинулись, и изящный столик выехал вверх.

      СатÁни щёлкнул пальцами, и на белоснежной скатерти с яркой народной вышивкой, появилось блюдо с двумя тушками жареных белок, салат из редиски, вместе с листьями, заправленный сметаной из козьего молока.

      Графинчик, наполненный золотистой жидкостью, распространял чарующий запах можжевельника, и деревянная кружка, завершали сервировку.

      Джина взглянула на него без улыбки.

      – Как ТАМ. Дома. Теперь я даже не очень сержусь, что ты влез мне в душу.

      – Должен же был я загладить свою вину.

      Его секретарь как раз ввезла сервировочный столик на колесиках с обедом для него, но Роджер не присоединился к Джине, а просто отъехал в своём кресле от рабочего стола ближе к окну.

      Секретарь вышла, а он отрезал себе порцию от запечённой головы поросёнка и положил себе салат.

      – Странно, что ты не любишь красное вино, – заметил он, наливая себе в бокал ярко-рубиновую жидкость.

      Джина только плечами пожала. – А я думала – ты кровь пьёшь.

      Он рассмеялся. – Не всё же время.

      Они молча обедали, поглядывая друг на друга.

      Джина обглодала всё до косточек.

      – Прощай моя диета, – ухмыльнулась она, закончив.

      Она держала кружку обеими руками и втягивала по глоточку терпкую жидкость. Дерево усиливало запах можжевельника до головокружительного аромата; Джине казалось она покоится на волшебном облаке.

      Встряхнув головой, она прогнала это странное ощущение и взглянула на СатÁни.

      Тот тоже закончил свой обед, и сидел в задумчивости, держа в руке недопитый бокал.

      Он расслабил узел галстука, слегка приспустив его, верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, и этот треугольник его смуглой кожи, так контрастирующий с небесно-голубым цветом рубашки, приковал взгляд Джины. Она поднялась, держа чашку в руке, и приблизилась к Роджеру. Тот бросил на неё беглый взгляд, и снова задумался.

      Она налила вино в свою кружку.

      – Ты что, никуда после этого не едешь? – поинтересовался СатÁни, следя за её действиями.

      – Эдакое сочетание напитков тебя напрочь вырубит.

      – Тебе-то что?

      – Ну,