Светлейший. Виталий Аркадьевич Надыршин

гонец лично от нас не прибудет к вам с известиями.

      – С какими только… – проворчал граф. – Заслоны… Не думаю, что можно долго держать всё в секрете… Ежели свергать власть, то быстро надобно. Ох, лихоманка на мою голову. Ну уж, как решил, так тому и быть. Давайте, господа, на посошок да прощаться будем. Выпили все, даже Потёмкин. Друзья молча, по-военному попрощались с хозяином и покинули усадьбу московского генерал-губернатора.

      – Да поможет вам Бог! – вслед заговорщикам произнёс старый фельдмаршал и, закрыв глаза, перекрестился.

      ***

      Рано утром следующего дня Григорий и Яков выехали из Москвы, держа путь в столицу.

      Закрыв глаза, они некоторое время ехали молча. Под окрики ямщика30, подгоняющего лошадей, и нудную дорожную тряску каждый думал о своём.

      «Как всё обернётся?!.. В опасное дело ввязались. Ох, чует сердце, зря в Москву приехал. В Вену надо было ехать, а не выпрашивать отпуск. Да теперь что уже… Слово Грицу дали», – искоса поглядывая на друга, мысленно сокрушался Булгаков.

      Потёмкин, хотя и старался казаться внешне спокойным, но, забывшись, покусывал ногти, из-за чего Яков догадался о его волнении. И Булгаков, прикрыв глаза, отвернулся.

      «Ну и нервы у Яшки! Спит себе. Тут, глядишь, по приезде в столицу генерал Юшков, а то и сам Корф поджидает с кандалами… Какой тут сон? А, впрочем, поздно думать, всё равно назад дороги нет. Я вроде бы всё выполнил до срока, что Орлов указал. Бутурлин дал согласие. Москва на нашей стороне. Что ещё надо?..» – размышлял Григорий.

      – Что надо?.. Поспешать, вот что надо, – с внезапной решимостью прошептал Потёмкин. И повторил: – Поспешать.

      И виц-вахмистр, приоткрыв дверцу кареты, заорал на ямщика, чтобы гнал быстрее. От этого крика со своей лавки подскочил Яшка с перепуганным лицом.

      – Матушка Лизавета-государыня, царство ей небесное, указ когда ишо издала, что поболе десяти вёрст в час ехать не можно! Бешеный какой-то, – огрызнулся ямщик, но, несмотря на дурную дорогу, стеганул коней что есть мочи, и те, заржав от несправедливости, помчались, обгоняя ветер.

      А мимо проносились селения, церквушки на пригорках, покосившиеся избы, угрюмые подворья… Перепуганные куры с кудахтаньем разбегались перед экипажем.

      Примостившись у окна, Яков снова задремал. Глядя на друга, Потёмкин зевнул, потянулся, встряхнул головой. Открыл дорожную сумку, нехотя достал книжку, переданную Денисом, – «Путешествие сэра Джерома Горсея» 1626 года издания.

      – На вот, Гриц, почитай, – напутствовал его перед отъездом Фонвизин. – А то пятьсот вёрст в дороге. Всё одно делать неча. Но смотри не потеряй да не забудь вернуть потом.

      – Как же, вернёт обязательно, коль башка на месте будет, – хмуро вставил Яков.

      – Типун тебе на язык, – снова прошептал Гриц. Открыл книгу, полистал, опять зевнул, но читать начал.

      В записках англичанина Григорий вскоре обнаружил массу неточностей.

      – Нет, ты глянь, Яшка! – возбуждённо произнёс Потёмкин, – что этот Горсей пишет: «Опричники

30

Кучер на государственной службе.