Нельзя красть у бога. Наталья Викторовна Литвякова

вниз.

      – Мама! – закричал тогда. И очнулся.

      ⠀

      Глаза открыл, груди коснулся. На месте оберег Шивон – серебряный крест, заключенный в круг, слава всем духам. Сколько уже он в яме, не знает. Пить хочется. Дышать тяжело и свечи уже нет. «А ты всё лежишь, словно дева юная на соломе, О'Кейли! Неужто до самой смерти собрался бока мять?» – укорил себя по обычаю, чтоб взбодриться. Решил в путь тронуться, куда бы его не привёл. И дюйма не прошёл, как полетел головой вперёд, споткнувшись о корягу. Руками пошарил, обомлел: неужто факел на земле обронил кто? Что за чудо? Неужто фейри смилостивились? Чёрный лаз по их меркам скроен – не более ярда в ширину, не более полтора – в высоту. Так и двигался в полусогнутом положении. Лишь достигнув пещеры неизвестной, выпрямился. Осветил форму её крестообразную. Потолок возвышался от краёв к центру, словно купол храма, а посередине – алтарь. Чаша рядом. Каменная.

      ⠀

      – Ши ан Бру… – выдохнул Роури. – Ши ан Бру!

      ⠀

      Глава девятая.

      – Опасность, Дагда! Упустила из вида – смертный идёт. Распознает он нашу тайну.

      – Не терзай себя понапрасну, Боанн. Не впервой встречаться с людьми. Это знак, верно тебе говорю.

      Не об этом ли пророчили руны:

      «Час придёт, Ши ан Бру откроется миру.

      И появится муж достойный.

      Помощь в битве  великой, зимней

      За весну и солнце над Бойном».

      Вот он, ключ к победе!

      «Если явится жадный, трусливый и злой,

      Если лебеди станут тёмными,

      Человека – убить, чтоб цепочки звено

      Птиц связующей вдруг не лопнуло!».

      ⠀

      – Энгус Ок разглядит ли нечистого на руку, слабого на соблазны духом? – не сдавалась Боанн, сомневалась. – Не превратится ли герой в жалкого вора? Проиграем тогда сражение.

      – Не посмеет! Убоится возмездия. Да и вообще, жена, что возможно украсть у бога? – Дагда подбоченился с гордостью. – Арфу? Так она меня только слушается. Палицу? Разве кому под силу унести её? Да в землю войдут по грудь под тяжестью. Или, может, котёл? В чужих руках превратится он в дырявый. Что можно украсть у бога…

      ⠀

      – Веру! – раздалось вдруг, словно гром в воздухе.

      – Веру людям. Деяниями своими мы её разрушить можем. Похитим, заменив на боль и разочарование, – прозвучал в чертогах голос Роури. – И, если нам бояться чего, то не наказания! Не того, что гореть в аду, а того, что грех каждого из живущих, капля за каплей соберётся в море и затопит оба мира, и людской, и подземный. Когда грешим, мы не себя обкрадываем, – бога!⠀

      Закончил сын кузнеца и испугался: он вмешался в беседу могущественных особ? Как случилось, что он видит их, слышит? Или уже наступил Самайн, Священная ночь, что стирает все границы, между мирами, между людьми и богами? Или он сходит с ума, как старая Фрея?

      ⠀

      – Веру, говоришь… может, и прав ты, – обошел с одной стороны Дагда алтарь. А с другой стороны Боанн обошла. Прикоснулась ко лбу юноши рукой, оставила на коже утреннюю росу – поцелуй