Туманность Водолея. Томительный дрейф. Валерий Уколов

шло, да и хмель выходил. Так что приходилось прикладываться к бутыли между делом. Весь металл друзья сложили в коляску и обмотали тряпками, чтоб не гремел. Николай завёл мотор.

      – Слышь, – сказал он Тихону, уже усевшись в сиденье, – бухла-то ни хуя не осталось. Давай к Маруське заедем, у неё завсегда имеется.

      Маруська, известная в деревне самогонщица, была баба не промах, в ночное время чуть ли ни вдвое за зелье брала. Николай и Тихон про то знали, но ехали.

      Собаки залаяли, ещё мотоцикл только в деревню въезжал. Тихон скинул проволочный крючок с калитки и прошёл к окну. Постучал.

      – Кто там, еби вашу душу? – расшумелась Маруся. – Кого там хуй принёс?

      – Да не шуми ты, ёб твою, – урезонивал её Тихон. – Дай бухла бутыли две, да и дело с концом.

      – Какого хуя ночью шляетесь! Не хватило, что ли?

      – Да ну тебя в пизду, Маруська! Спешим мы. Бухло давай.

      – С вас блядь в три цены брать надо, что по ночам шляетесь.

      – Ты зубы не заговаривай, – терял терпение Тихон, – да пизди поменьше. Давай бухло, тебе говорят.

      – Сколько вам, пропойцам, не хватает-то?

      – Давай две полторашки – и разойдёмся.

      – Цену-то знаешь?

      – Да ну тебя на хуй! Давай, не обижу.

      Маруся полезла под пол и достала уже наполненные пластиковые бутылки. Тихон сунул ей смятые купюры, взял бутыли и пошёл к мотоциклу. Одну бутылку друзья открыли и тут же принялись пить с горла.

      – Охуеть, как пронимает, – блаженствовал Тихон. – Нехуёвая самогонка у Маруси.

      – Так, ёб твою, дело она знает. Так и берёт, сучара, втридорога.

      – Да и хуй с ним. Зато по шарам шибает. А я вот неделю назад у Иваныча на том краю взял полторашку, так только стакан успел выдуть, и началось, блядь: так просрался, на неделю хватило.

      – Да знаю я этого Иваныча. Самогонка у него всегда херовая была, – подтвердил Николай. – Так бог-то шельму метит: его ж позавчера инсульт ебанул.

      – Да ну!

      – Я-то с его зятем виделся. Пиздабол, еби его мать. Как запел мне: «Тестя инсульт ебанул. Чё делать? Чё делать?». Да ни хуя не делать, бля! Самогон надо было делать нормальный. А щас чё пиздеть? Я ж говорю, бог шельму метит. Довыёбывался Иваныч.

      – Да, бог-то всё видит, – подтвердил Тихон, – и ночью видит. И как ты металл пиздишь видит, – Тихон засмеялся.

      – Фу ты, ёб твою, – огрызнулся Николай. – А ты, блядь, как не при делах, да? Ты пойми, ёбаный свет, платили бы мне да тебе на работе этой хуевой, на хуй мне тот металл всрался! А так, блядь, хоть на жратву соберёшь.

      – А ты пойди к батюшке нашему в церковь и спроси: «Отец святой, можно ли мне металл для жратвы спиздить? Дело-то благое». Вот он охуеет, – Тихон зашёлся в хохоте.

      – Да ты сам охуел, с подъёбками своими, – злился Николай. – На хуя богу этот металл сдался, и без него делов хватает. Ты о себе думай.

      – Да ладно, чё там. Как спиздим теперь где железо, так и свечку поставим – не для себя, мол, – Тихон продолжал смеяться.

      – Лыбся,