Техподдержка. Мертвая зона. Олег Дивов

опыт. Может, в этом дело – забыл наконец?»

      – Шина макута[1], – буркнул Леха, припомнив универсальный ответ на любой африканский вопрос.

      Майк расхохотался и протянул руку.

      Проводник совсем не испугался ни свиста в небе, ни взрыва, – отметил про себя Леха. Никак его не озадачило явление природы, от которого у белых парней душа уходит в пятки, а тело ныряет в подвал. Ладно, запомним.

      Леха выбрался на улицу и принялся отряхиваться, поднимая клубы пыли, из-за чего снова начал чихать. Следом вылез Пасечник, по уши в цементной крошке, и вдобавок еще в саже.

      На шум оглянулся Смит, шевельнул плечом – мол, подходите, – и снова припал к биноклю.

      И так подвинулся, что Килрой на стене окончательно скрылся из вида.

      – За мной, – скомандовал Пасечник.

      Леха хотел его спросить: «Что это было, шеф?», но прикусил язык. Кажется, Пасечник на полном серьезе принял «это» за бомбежку. Он сейчас тщательно скрывает панику и ненавидит свидетелей своего позора. Лучше не подставляться.

      Чихая и отплевываясь, они двинулись к перекрестку. Майк и Гейб лениво делали вид, будто прикрывают. Судя по их поведению, здесь все уже украдено, мародеры сюда не ходят, и шансов случайно наткнуться на банду нет. Фальшивая съемочная группа фальшивого интернет-телевидения может ползать по руинам смело.

      И даже, если ей захочется, снять репортаж из бывшей столицы Нигерии, на которую всем плевать. И на разрушенную столицу, и на расколотую пополам страну…

      Леха потянулся было утереть пот, но посмотрел на грязный рукав своей терморубашки и передумал.

      Смит уже вернулся за угол, повесил бинокль на лямку рюкзака, а Килроя заслонил спиной, черт знает, случайно или нарочно.

      – Красиво ныряешь, – сказал он Пасечнику.

      – У меня разряд по прыжкам в воду, – ответил тот и чихнул.

      – Поздравляю, – буркнул Смит.

      – Спасибо, – сказал Пасечник.

      Смит покосился на Леху. Тот пожал плечами. Надоели ему эти двое с их затянувшейся игрой в дурака.

      Смит изъяснялся по-английски, глухо ворча себе под нос, почти без интонаций, да еще с каменным лицом, – не поймешь, когда серьезно, а когда над тобой издеваются. По идее, за три дня, пока они добирались сюда из Лагоса по суше, развивая максимальную скорость аж двести километров в сутки, Смит должен был Пасечника совершенно вызверить, но тот мило улыбался и делал вид, будто все нормально.

      Озверел в итоге Леха, с которым Смит почти и не разговаривал. Только поглядывал искоса, со значением, когда умный человек должен был догадаться, что над Пасечником опять пошутили, а тот снова не понял.

      Оцени, мол, какой я великий юморист, и до чего тупой этот янки.

      С точки зрения Лехи, тупили напропалую оба, стараясь довести один другого до белого каления, и заигрались уже вконец. Чертовски интересно, о чем думали психологи Института Шрёдингера, сводя эту колоритную, но откровенно несовместимую пару в одну полевую группу.

      Марвин Пасечник из Санта-Моники был здоровый и рыжий, лет сорока.

1

Акуна матата (суахили) – нет проблем; шина макута (суахили) – у меня нет денег.