Тайная доктрина. Том III. Елена Блаватская

сын Сатаны», как называют Симона, – все вправе на переход в легенды и выдумки. Однако человеку должно быть предоставлено право разбираться в этом.

      Что Симон мог летать, т. е. подниматься в воздух на несколько минут, не представляет невозможного. Современные медиумы совершали то же самое, будучи поддерживаемы силой, которую спиритуалисты упрямо называют «духами». Но если Симон эти проделал, то проделал это с помощью самоприобретенной слепой силы, которая мало обращает внимания на молитвы и приказы соперников-адептов, не говоря уже о святых. Факт заключается в том, что логика противоречит приписываемому падению Симона по молитве Петра. Ибо, если бы Симон был публично побежден этим апостолом, его ученики покинули бы его после такого очевидного знака неполноценности и стали бы правоверными христианами. Но мы обнаруживаем, что даже автор «Philosophumena», как раз такой христианин, дает другие показания. Симон так мало потерял в глазах своих учеников и народных масс, что продолжал ежедневно проповедовать в Римской Кампанье после приписываемого ему падения с облаков «значительно выше Капитолия», причем в этом падении он сломал только ноги! Можно сказать, что такое счастливое падение само по себе уже является чудом.

      ОТДЕЛ XV

      СВ. ПАВЕЛ—ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ОСНОВАТЕЛЬ НЫНЕШНЕГО ХРИСТИАНСТВА

      Мы можем повторить вместе с автором «Фаллицизма»:

      Мы все стоим за построение – даже за христианское, хотя, разумеется, за философское построение. Мы не имеем никакого отношения к реальности в человеческом ограниченном, механическом, научном смысле, или к реализму. Мы беремся доказать, что мистицизм – сама жизнь и душа религий; [214] ... что «Библия только неправильно читается и неправильно представляется, когда ее отвергают, как преподносящую басни и противоречивые утверждения; что Моисей не ошибался, но говорил с «детьми людей» на единственном языке, на котором можно обратиться к детям в их младенчестве; что этот мир представляет собою нечто совсем другое, нежели то, чем его считают; что то, что высмеивается как суеверие, есть только истинное и единственное научное знание и, кроме того, что современное знание и современная наука является в большей мере не только суеверием, но суеверием очень разрушительным и смертоносным.[215]

      Все это совершенно правдиво и верно. Но также верно и то, что Новый Завет, «Деяния» и «Послания» – как бы ни была исторически правдива фигура Иисуса – все представляют собою символические и аллегорические высказывания, и что «то был не Иисус, но Павел, кто являлся настоящим основателем христианства»; [216] но, во всяком случае, это не было официальное церковное христианство. «Ученики впервые были названы христианами в Антиохии», говорится в «Деяниях Апостолов»,[217] и они так не назывались ни до этого, ни долго после этого, а просто – назареями.

      Такой взгляд мы находим не только у одного писателя,

214

Но мы никогда не согласимся с автором, «что обряды, ритуалы и формальное богослужение и молитвы являются абсолютно необходимыми», так как внешнее может развиваться и расти, и получать преклонение только за счет и во вред внутреннего, единственно реального и истинного.

215

X. Дженнингс, ор. cit., стр. 37, 38.

216

См. «Разоблаченная Изида», II, гл. 11.

217

XI, 26.