Обезглавленное древо. Книга вторая. Джори. Ксения Перова

Младший любит его, он, конечно, не всё поймет, но выслушает.

      Выпустить бы из души этот яд, и тогда она обязательно пойдет на поправку. И, быть может, боль хоть немного утихнет.

      – Отец?

      – Ммм?

      – Когда мы уходим?

      Эдвард удивленно приподнял брови.

      – Уходим? Куда?

      Сердце Айка упало.

      – Домой… мы всегда проводим праздники дома, разве нет?

      – Обычно да.

      – Но не в этот раз?

      Эдвард бросил на него быстрый взгляд и мягко промолвил:

      – Нет, сейчас мы останемся в городе. Так надо. Эйвор знает, он ждёт нас только через неделю.

      – Тогда можно, я схожу в лес сейчас? – в отчаянии воскликнул Айк. Желание побывать дома неожиданно обострилось и стало нестерпимым. – Ведь ещё не очень поздно!

      – Айки, – ещё мягче произнес Эдвард, – не стоит никуда ходить. Когда ты вернешься, карнавал будет в самом разгаре. Лучше побудь дома и отдохни.

      – Да пусть Темный Лик заберет этот отдых!! – взорвался Айк. – Я не могу здесь оставаться!

      Лицо Эдварда мгновенно затвердело и стало непроницаемым.

      – Не хочешь – как хочешь. Тогда отправляйся наверх и принимайся за уборку. Вытри везде пыль, перетряхни постель и помой лестницу.

      – Нет! – дерзко произнес Айк.

      Он задыхался, его душили слезы. Стены дома словно давили на него. Уйти – немедленно, сейчас же! И никогда не возвращаться…

      Эдвард стоял перед ним, загораживая выход из кухни. Айк сделал попытку проскользнуть мимо, но жесткие пальцы стиснули его плечо.

      А потом отец не то чтобы отшвырнул, скорее с силой отодвинул его на прежнее место, но от этого короткого и удивительно легкого движения Айк отлетел назад и еле удержался на ногах. В полете он задел бедром край стола, на пол обрушилась вся утварь; кувшин с ягодной водой грохнулся вдребезги.

      – Ну вот, работы тебе и прибавилось, – невозмутимо произнес Эдвард, как будто посуда разбилась по чистой случайности.

      Айк, стиснув кулаки, смотрел на него исподлобья. Злость клокотала в нем, но в душе уже пробудился прежний, застарелый страх перед сокрушительной силой отца. Понимая, что продолжать противостояние бессмысленно, Айк гневно бросил:

      – Ты не сможешь держать меня здесь вечно!

      – И не собираюсь, – Эдвард спокойно повернулся к выходу, – это только на время карнавала. И не вздумай сбежать, если не хочешь, чтобы я привел тебя назад силой.

      Лицо Айка вспыхнуло от унижения. Еле сдерживая слезы, он в бессильной ярости схватил со стола кружку и со всей силы швырнул её об пол. Черепки брызнули в разные стороны, но поднимавшийся по лестнице Эдвард даже не сбился с шага. Айк присел на корточки и закрыл лицо руками.

      Удивительно, но стало чуть легче – по крайней мере он не заревел, как обиженный ребенок.

      «Ты и есть ребенок», насмехался внутренний голос, «взрослости достиг, а ума не прибавилось. И самообладания тоже, ни на йоту. Ты жалок, Айк! Отец прав, глупо идти через город в разгар праздника, это слишком опасно.