Лето в ботинках. Елена Романова

адному стеклу и, пока автобус едет, пыхтя и тарахтя, вместе с ним дребезжат окна, и моя голова тоже мелко дрожит, ударяясь о стекло. Это не больно, а забавно, но можно и шишку набить.

      А когда мы проезжали мимо леса по узенькой дорожке, еловые ветки ударялись о наш автобус, словно поглаживая его, или расчесывая. А хорошая расческа вышла бы из ёлки, я бы себе такую взяла.

      Когда мы проехали лес, все ребята начали шуршать пакетами, доставая шоколадные конфеты и сосачки. У некоторых шоколад лежал под солнцем, которое даже сквозь стекло сумело расплавить «Алёнки», «Белочки» и «Каракум». Когда берёшь такую расплавленную конфетку, то она почти жидкая как какао. Интересно, может какао делают из плавленых конфет? Тогда я бы его полюбила. Потому что жидкие конфеты намного вкусней. Их можно слизывать языком прямо с фантика, как собачонка. А потом ещё долго облизывать шоколадные губы.

      Девочка в синем платье достала из пакета «Крем – Соду», запивая ей крекеры. Теперь со всех сторон стало слышаться шипение от открывающихся «Байкалов», «Дюшесов» и «Буратин». Один мальчик сильно потряс свою газировку, и она со страшным свистом выплеснулась на его штаны и футболку. Я тоже открыла свой «Колокольчик» и достала мамино печенье. Это самое вкусное печенье на свете. Потому что оно как сладкий бутерброд. Сначала печенюшка, потом густой слой вареной сгущенки, толщиной в палец, а сверху опять печенье. Мальчик, сидевший рядом со мной, аппетитно захрустел чипсами. Я посмотрела на его чипсы, а он на моё печенье.

      – Хочешь? – Спросил он и пододвинул чипсы ко мне.

      – А ты хочешь? – Ответила я, доставая из пакета мамино печенье.

      Мы обменялись вкусностями, улыбаясь и весело жуя.

      – Обожаю варёную сгущенку. – Сказал мальчик. – Я могу целый килограмм съесть за раз.

      – Подумаешь, я один раз почти кастрюлю съела. Без ничего. И одна.

      – А я однажды сам сварил сгущёнку, но она так взорвалась, что вся кухня была в сладких коричневых брызгах. И мы с моей сестрой начали облизывать стены, шкафы и пол. А на потолке остался большой шмоток сгущёнки, и Светка залезла на стул, чтобы отлепить его. Но не удержалась и упала, ухватившись за край скатерти. И разбила любимую мамину вазу.

      – Её отругали?

      –Нет, – надулся мальчик, – родители меня отругали, потому что Светка младшая и я за неё в ответе. Они больше из-за сгущёнки расстроились. Вот так всегда из-за девчонок попадает.

      – Это же ты варил сгущёнку, значит, правильно тебе всыпали.

      – А вот и неправильно, потому что это Светка ныла и канючила, чтобы я сгущёнку сварил. И вообще, из-за вас одни проблемы. И зачем я только тебе свои чипсы давал?

      – И зачем я только тебе своё печенье давала? – Я отвернулась к окну, рассматривая небольшие домики, мелькавшие в стороне. Впереди начался крутой поворот, и я увидела, как жёлтые автобусы, точно такие же, как наш, один за другим поворачивают. А сзади таких автобусов была тысяча, и все они друг за другом ехали, не сбиваясь, как солдаты на параде. А больше это похоже на длинную-предлинную змею, у которой голова и хвост никогда не встретятся, только если мы не поедем по кругу. Или на караван верблюдов в пустыне, которые сливаются с жёлтым песком и идут строго друг за другом, везя своих путников, таких как мы. Я достала расплавленный «Каракум», и, облизав шоколадные пальцы, помахала путникам каравана. Поворот закончился, и мы поехали дальше.

      2.ЗАЯЧЬЯ КАПУСТА

      – Сегодня мы идём в лес на земляничную поляну, – объявила Надежда Ивановна. – Всем взять головные уборы и кофты с длинным рукавом.

      Все взрослые постоянно заставляют носить летом шляпы, кепки или косынки. Это очень неудобно. Потому что на солнце так жарко, что хочется не только шляпу снять, а полностью раздеться, чтобы тебя обдул прохладный ветерок. Но взрослые непреклонны: – «Надень головной убор, а то солнечный удар словишь». А если гулять под дождем без шапки, можно дождевой удар получить? А если в грозу в тебя молния ударит, то это будет молниевой удар?

      Мы выстроились парами, и пока ждали воспитательницу, постоянно спорили, какая пара будет впереди. Всем хотелось быть первыми, но чтобы тем, кто за ними было не так обидно, мы распевали дразнилку.

      – Первые – горелые, вторые – золотые, третьи умытые, золотом покрытые…

      Мы с Машкой были третьей парой, поэтому во все горло кричали про умытых, покрытых золотом.

      Надежда Ивановна пересчитала нас по головам, и, встав перед горелыми, велела идти вперёд.

      Когда мы дошли до земляничной поляны, на травке расстелили огромное голубое покрывало, где все мы с удовольствие расселись. Воспитательница и вожатые достали чайники с кипяченой водой и выдали нам по белому стаканчику.

      – Все напились? А теперь пошли за мной, я покажу, какие ягоды съедобные. – Сообщила нам Надежда Ивановна.

      Мы дошли до края поляны, где плотной стеной стояли деревья, как будто защищая лесные дары.

      – Вот это земляника. – Она нагнулась к земле, и откуда-то в её ладошке появились четыре розовеньких ягодки.

      Я присела