Сияние «жеможаха». София Синицкая

за качеством манной каши. Петя чинно надевал белый халат, съедал миску серой питательной жижи, заносил в журнал замечания об опробованной пище, затем снимал халат, пил кипяток и ждал в тишине и покое, когда в него вольётся волшебная сила. Дождавшись, хватал богатырскими руками чаны с кашей, переносил их на сработанную Архипычем специальную повозку – то ли большую тачку, то ли маленькую телегу, впрягался в специальный хомут и, «себя в коня преобразив», вёз детям завтрак. В бараке Броня насыпала в кашу растёртые сушёные ягоды, и дети начинали есть. В ползунковой группе было одиннадцать едоков, их надо было кормить одновременно, пока каша не остыла. Броня ставила в ряд одиннадцать стульев, каждого едока крепко привязывала полотенцем к стулу, так, чтобы ручки были спрятаны. Строго тараща глаза, няня бегала вдоль стульев и вмазывала в ротики кашу. Кто-то из едоков жевал сознательно, кто-то плевался, кто-то смеялся, кто-то крутился в своём коконе, кто-то с треском пукал, кто-то хныкал…

      Петя открыл дверь на кухню и замер на пороге – над чанами склонилась ведьма в гимнастёрке, она что-то осторожно сыпала из газетного кулька в детскую еду. «Разрешите обратиться!» – гаркнул взволнованный Петя. Ведьма вздрогнула и невзначай высыпала в кашу всё, что было в кульке. Взглянув на Петю, она закричала от ужаса.

      – Разрешите обратиться! Что вы сыпали в кашу? – Петя в беспокойстве подошёл к плите.

      Иадова, не прекращая кричать, пятилась от него, выставив перед собой ладони.

      – Кто вы?! Кто?! – орала ведьма.

      – Я представитель санчасти. Приготовленная пища должна быть опробована. Я несу ответственность за качество манной каши. Я – ударник-специалист по манной каше. Что вы сыпали в еду?

      Иадова обезумела от ужаса, она кричала не переставая. Петя сорвал маску и понюхал кашу. Несомненно, был посторонний запах – чего-то неприятно-сладкого. На крик прибежали с улицы, в открытую дверь ворвался Патрон. Петя зачерпнул миской кашу и поставил на пол. Патрон, обжигаясь, стал жадно есть. Иадова хотела отобрать у Патрона миску, пёс вцепился ей в ногу. Прибежала Броня. Иадова, хромая, бросилась на неё с кулаками:

      – Отравительница! Хотела отравить детей! Охрана! Тревога! Спустить собак! Стрелять ракетами!

      Петя оттащил взбесившуюся Иадову от Брони и вытолкнул на улицу. Припадая на укушенную ногу, начальница кругами бегала по двору, потом кинулась к грузовику и стала яростно крутить кривой стартёр. Мотор не заводился. Петя вспомнил детские кошмары, которые настигали его во время высокой температуры: там нечто бегало по кругу, стремительно уменьшая радиус вращения, съёживалось в точку и взрывалось. Дети, охранники, зэки и растерянный водитель смотрели, как начальница пытается завести машину, но к ней никто не подходил, все боялись. Забурчал мотор. Тата вытащила стартёр, широко размахнувшись, бросила его в людей, забралась в кабину, хлопнула дверцей, закопошилась, как паук, суча руками и ногами, приводя в движение усталый от непогоды и плохих