Три романа и первые двадцать шесть рассказов (сборник). Михаил Веллер

давешнего депутата, только глаза под пушистыми бровями были черными.

      – В чем дело, командир? – спросил он. – У нас все нормально. Какие вопросы?

      – Кругом. Руки на машину, ноги шире плеч.

      – Нэ панымаю, – с резко вылезшим акцентом выразил он свое недоумение, встретился глазами с Габисонией, вздохнул и подчинился.

      Оружия на нем не было, но из бардачка достали небольшой и вполне дорогой «зигзауэр». С сиденья Шурка взял и протянул ему мобильник:

      – Сколько ваших сейчас по рынку шляется? Звони – зови сюда.

      – Никто нэ шляется, о чем ты говоришь?

      Сильно получив рукояткой по почкам, он крякнул и натыкал номер.

      – Позвонишь не туда – ты покойник. И не говори лишнего. Скажи – здесь серьезный разговор, надо подойти срочно. Только по-русски!

      За эту пару минут пространство рядом с ними сделалось свободнее – образовалась явственная зона отчуждения между моряками при «линкольне» и ближними торговцами. Следили искоса, стараясь выразить видом незаинтересованность и совершенную непричастность к происходящему – мол, ничего необычного в ваших делах нет, нам-то что. Рыбаки-ходоки сгруппировались между ближними машинами. Ну, выстрел, – никакого ажиотажа или паники.

      Пятерка качков быстро, но без излишней торопливости прошла сквозь сторонящуюся толпу и развернулась плечо к плечу, как строй на тренировке: ноги на ширине плеч, свободно опущенные руки чуть согнуты. На азербайджанца походил разве что один из них, смуглый и не такой спортивный, как остальные. Шурка с неудовольствием отметил, что черные кожанки на них, похоже, дороже, чем на авроровцах.

      – Расул, люди поговорить хотят, – сказал ушибленный, потирая выше поясницы.

      – Зачем стволы? – сказал смуглый Расул. – Для разговора слова есть, правда?

      – Сейчас будут слова – для начала, – сказал Шурка. – Вы, значит, и есть азербайджанская мафия?

      И форма вопроса, и вид задавших его были странны. Наличествовала неожиданная сила, и трудно было сообразить, каковы ее подлинные размеры и как себя перед этой силой вести.

      – Все скажу, – помедлив, ответил Расул, – но не здесь, наверное? Здесь люди торгуют. А с кем я говорю?

      – А ты не говоришь. Ты слушаешь и отвечаешь на вопросы. Что на лентах написано – видишь? Читай!

      – Допустим, «Аврора» написано.

      – Вот тебе ответ, и вот тебе объяснение. Азер?

      – Я из Ленкорани, – со спокойным достоинством ответил Расул. – У нас рядом, кстати, станций Аврора есть.

      – Да? Станция? Тебе ее мало было? А здесь что делаешь?

      – У меня свой бизнес. Есть временная прописка. Семью кормлю. Имею право. Почему ты спрашиваешь?

      Раздражало то, что он не боялся. Десяток маузеров заставлял пацанов быть осмотрительными, и только. В рукопашной крепенькие и тренированные бойцы наверняка взяли бы верх над численно превосходящим противником. Тем слаще и злее было чувствовать свою силу не в себе самом, а в причастности к той силе, которая за тобой