Три романа и первые двадцать шесть рассказов (сборник). Михаил Веллер

вода поднялась еще на три-четыре сантиметра.

      – С Богом! – Ольховский встал и надел дождевик. – Пошли на мостик!

      В ходовой рубке было сухо, тепло: обжито.

      – Боцману! Сварщиков с аппаратами – в люльки! Швартовой команде – на верхнюю палубу! Приготовиться к отдаче швартовов!

      Стальную коробчатую балку швартовом назвать трудно, но в Морском Уставе такой команды, как «Режь балки!», не предусмотрено.

      Черная волна шевелилась под самыми балками, косо уходящими от борта в воду к затопленному сходу набережной. Люльки потравили с борта вплотную. Вспыхнули и загудели сине-белые острия газорезок и с шипением лизнули металл. Полыхнула и завилась стружками, растаяла краска в обе стороны рдеющего разрезного шва.

      – Команде к отходу – по местам стоять! В машине – поднять давление!

      Прорезали боковую и нижнюю плоскость мощных коробок и переместили люльки на другую их сторону. Полудюймовая сталь поддавалась медленно. Верхний разрез оставляли напоследок: вес балки будет работать на разлом.

      В час тридцать пять сквозь голые деревья бульвара всплыл и остановился красный огонь разводного пролета Троицкого моста.

      Из люлек доложили:

      – На пять минут работы осталось! – Теперь крейсер соединялся с берегом лишь неширокими перемычками.

      Буксир тихо застучал машиной, отошел вперед и выше по течению и надраил пятидюймовый буксирный конец, заведенный за носовые кнехты. Теперь, работая на средних оборотах и перемалывая воду за кормой, он создавал тягловое усилие, оттягивающее крейсер от берега и против течения. Одновременно облегчалась последняя работа сварщиков.

      – На швартовах – стоп. Все на местах. Машине – готовность к оборотам!

      В час сорок поехал вверх сигнал здоровенного центрального пролета Литейного моста.

      Неслышный за шорохом дождя речник, двоя в черном зеркале огни надстройки, заскользил сверху.

      «Четвертый, – считал Ольховский, – пятый… Сколько их сегодня?..»

      В два двадцать шесть ходовые огни поднимающегося судна вылезли справа из-за угла набережной, закрывавшей обзор вниз.

      – Режь! – заорал с крыла мостика вниз Ольховский, перегибаясь через обвес.

      Две белые точки под бортом вздулись конусами и развернулись алым круговым лепестком по металлу.

      – На буксире – полный! Машине – средние обороты на оба винта! Палыч – дай право руля!

      В два тридцать негромко и медленно бултыхнул обрезанный конец носовой балки, и нос крейсера еле уловимо подался влево, вверх по течению и в кильватер буксира.

      Положенный вправо руль и работающие машины стремились отодвинуть корму от берега и одновременно – скатить нос вправо в берег, что компенсировалось оттягивающей работой буксира. Теперь корабль удерживался только узкой недорезанной смычкой кормовой балки.

      Уже второе поднимающееся судно приближалось к Литейному.

      – Режь!! – зверским голосом гаркнул Колчак.

      Кормовая