С.О.Н.. Екатерина Перонн

не знаю ни его имени, ни коллекций.

      – У тебя помада очень красивая, – скомканно выдаю я и, слегка нервничая, поворачиваюсь к Славе. Его широкая улыбка внушает гораздо больше доверия.

      Он официально целует меня в обе щеки, оправдываясь французской традицией.

      – Прекрасно выглядишь! – восхищается он. – И так подросла.

      Он подкалывает мои шпильки? Или все же вспоминает, какой пигалицей я была в детстве? С такими ненастоящими друзьями невозможно нормально общаться. Но за неимением здесь настоящих, приходится довольствоваться тем, что есть.

      – Ты тоже… к-х-м… подрос, – искренне отвечаю я ему.

      Слава смеется. Нина выдавливает из себя некое подобие светской усмешки. И все же. Как можно ТАК измениться за какие-то четыре года? В детстве я и подумать не могла, что она вырастет такой стервой.

      – Как дела? – доброжелательно спрашивает Слава, увлекая нас с его сестрой на диван. – Хорошо долетели?

      – Да, в принципе неплохо. Только очень много турбулентных зон.

      – А я не боюсь самолетов, – тут же вставляет Нина. – Мы настолько привыкли с мамой летать, что я могу жизнь провести на борту.

      Слава бросает своей, как я понимаю, не очень любимой сестре красноречивый взгляд: «Так и улетела бы, в чем проблема?» Нину это совсем не смущает.

      – Твои родители скоро будут готовы? Ты знаешь, в такие рестораны, как этот, нельзя опаздывать.

      – Почему? – невинно удивляюсь я. И опять со всей скорости сажусь в огромную лужу.

      – Тебе ничего не говорит название «Ambassadeur»? – фальшиво удивляется Нина. Еще и так громко, чтобы все окружающие зеваки со стойки отеля услышали о том, какая я невежественная хамка. Слава Богу, что они не понимают по-русски. И все же…

      – Нет, – насколько можно безразличней пожимаю плечами я. – А должно?

      Нинель брезгливо закатывает глаза. Все же как актриса она – полный ноль: ее не взяли бы даже в самый дешевый театр. Слава едва сдерживает смешок, прикрывая его приступом кашля. У него хотя бы получается притворяться лучше, чем у его снобской сестры. Я снова задаюсь вопросом: смеется ли он над моим невежеством или над чванством Нинели?

      – В нашем случае можно и опоздать, – приходит в итоге он мне на выручку. – Я прекрасно помню, как долго собирается тетя Наташа. А мама мне не простит, если я привезу ее подругу не при полном параде.

      Киваю. Молчание затягивается. Решив, что хуже уже не будет, я торопливо сбрасываю отвратительные туфли.

      – Зачем же носить, если тебе в них неудобно? – удивляется Слава.

      – Ташин подарок, – я грустно вздыхаю: знал бы он, что это из-за него мне приходится их надевать. – И почему мы не ходим в кедах с вечерними платьями? Они гораздо удобнее.

      Нина вновь закатывает глаза. «Она бы еще телогрейку с сапогами нацепила!», – кричит ее возмущенный вид. Гордое молчание Славиной сестры, однако, играет нам на руку: атмосфера заметно теплеет.

      – В следующий раз, когда мы куда-нибудь пойдем, я разрешаю