Гобелен с пастушкой Катей. Книга 4. Зима в зеркалах. Наталия Новохатская

и что? – отозвалась Алла, но посмотрела. – Какая мне разница, кто писал и как она выглядит! И так ясно, что это архив, надо думать, что хозяйки квартиры. Была она ничего себе, пишет бойко, только почерк ужасный. Очень мне надо знать, что она писала внутренние рецензии и ходила в какое-то «Информкино» в апреле забытого года! Не мешай, пожалуйста!

      Алла вновь углубилась в неразборчивые записи, предоставив Мише возможность изучать фотоматериал, что он и делал, иногда отвлекая Аллу комментариями.

      – Вот она в купальничке, ничего себе была дамочка, с какой-то кодлой на пляже. И в шортиках на рельсах – романтика типа «приезжай ко мне на БАМ», пардон, о дальнейшем умолчим. А вот погляди, бандитский тип – она с ним чай пьет. Тут совсем молодой, – исправно докладывал Миша.

      При словах "бандитский тип" Алла встрепенулась, но Миша пояснил, не отдавая фотографии.

      – Не настоящий, киношный, – подосадовал он. – Играет в эпизодах отпетых отечественных гангстеров, чем-то на меня похож. Фамилию знал, но забыл.

      Ради киногангстера, схожего с Мишей, Алла взяла фото и действительно узнала актера, он сидел в большой компании и пил чай вместе со всеми. А рядом с ним, через одного…

      – Миша, драгоценный друг мой, – нараспев произнесла Алла. – Ты куда смотришь, художник? Смотри сюда!

      – Я смотрю, но… – начал Миша с недоумением.

      – Смотри лучше! – посоветовала Алла. – Убери волосы, очки нарисуй другие.

      – Так это твой инженер! – наконец осознал Миша. – Сидит, пьет чай, рядом с хозяйкой архива, только не совсем лысый. А что мне за это будет? Я улику нашел. Без меня ты бы сто лет в черновиках рылась!

      – За это повезешь мешок обратно девушке Нине, может быть, она уже освободилась, – пообещала Алла. – Но если улика, что она значит?

      – Очень просто, кинобандит, не помню, как звать, он контору и ломанул, – без раздумий сообщил Миша. – Вспомнил роль и обчистил бывшего дружка, все верно сходится.

      – Нурлан Алибегов его зовут, если не ошибаюсь, и лицо действительно зверское, – почти согласилась Алла. – Не исключено, что ты прав. Только зачем ему эта улика, Шуре Костину? Это раз. А во-вторых, я бы этого Нурлана узнала, даже в маске. Или нет?

      – Трудно сказать, – согласился Миша. – Ты припомни.

      Алла постаралась, прокрутила в памяти картину ограбления, особо выделяя фигуры налетчиков. Однако главный гангстер в маске плохо вписывался в образ кинобандита Алибегова. Главарь запомнился худым и жилистым с резкими движениями, а Нурлан скорее выглядел большим и широким. Остальные двое участников налета были моложе, а тот, кто командовал, запомнился светлыми холодными глазами, не подходящими для восточного человека Нурлана Алибегова.

      – Никак не выходит, – с сожалением призналась Алла. – Не держится твоя версия, никто не подходит. Хотя, конечно, присягнуть на Библии я бы не решилась. Разве что устроить следственный эксперимент: надеть на артиста маску, заставить пройтись