Одна ночь в Венеции. Валерия Вербинина

перед законом, – вздохнула Амалия. – Саша, дай-ка мне телефон.

      Сын выполнил ее просьбу. Баронесса сняла трубку и попросила соединить ее с номером Михаила.

      – Алло, Миша… Ты видел вечерние газеты?

      – Еще нет. А что, в них уже написали, что убийца – я?

      – По-твоему, это смешно? – рассердилась Амалия. – Если Папийон тебя арестует, огласки не избежать! Ты хоть понимаешь, что тебе придется уйти из армии?

      – С какой стати? Я никого не убивал!

      – Мы тебе верим, но следствие не привыкло полагаться на слова. Может быть, ты скажешь наконец, где был с одиннадцати вечера до четверти третьего?

      – Гулял.

      – Где, по Парижу? Случаем не возле графского особняка, где кто-то той ночью видел убийцу?

      – Я – не убийца.

      – Кто-нибудь может подтвердить, где ты был и что делал?

      – Мама, прости, я не могу продолжать разговор. Это бессмысленно.

      Из трубки доносились гудки.

      – Что Миша говорит? – взволновалась старая дама.

      – Сказал – гулял, – сухо ответила Амалия. – Ему кажется, что все происходящее несерьезно, поскольку сам прекрасно знает, что никого не убивал. Хорошо бы и комиссар Папийон разделял его уверенность… Потому что, если он решит, что Михаил имеет к убийству отношение, нам всем придется очень туго.

      – Мне кажется, ты преувеличиваешь, – вздохнула Аделаида Станиславовна. – Прежде всего мы не знаем, кого именно видел свидетель. Да и вообще, может быть, никакого свидетеля нет, а его выдумали газетчики?

      – Если бы это было обычное дело, – поморщилась Амалия, – я бы уже сейчас все знала от Папийона. Но теперь, когда он подозревает Мишу, ни слова мне не скажет.

      Баронесса взяла другую газету и принялась читать сообщение о гибели графа, которое начиналось заверением, что столь громкое убийство наверняка станет делом века.

      – А вот еще подробности, кстати. Убийца прихватил с собой деньги, драгоценности и какую-то фарфоровую фигурку. Зачем?

      – Дорогая, не вижу смысла себя изводить, – примирительно сказала мать. – Ты же сама всегда говорила, что Папийон – один из лучших полицейских Франции. Может быть, просто предоставить ему разбираться с этим делом? Уж он-то наверняка рано или поздно все узнает.

      – Кажется, месье Дусе интересуется балетом, – невпопад проговорила Амалия.

      Ее мать и Александр переглянулись.

      – При чем тут… – начал сын.

      Но баронесса уже поднялась с места.

      – Велите Антуану приготовить машину. Я спущусь через четверть часа.

      К счастью, модельер был дома и сумел ее принять. В нескольких словах Амалия дала понять старому денди, что ее сыну угрожает большая опасность, и спросила, знает ли владелец модного дома, где живет мадемуазель Корнелли.

      – Она снимает апартаменты на бульваре Османа, – кивнул Дусе и объяснил, где именно поселилась балерина.

      – Вы не знаете, сегодня она выступает?

      – Сегодня – нет, насколько