Звезды нас ждут. Евгений Майер

было нельзя, и Мишка стремглав помчался в столовую.

      Лёшка и Василёк уже сидели на крыльце и с деловым видом наливали молоко из стакана прямо в блестящую горловину горна.

      – А как ты его ещё изнутри почистишь? – сказал Василёк, видя удивление на Мишкином лице. – Молоко, оно жирное и создает на стенках тонкую пленку, от которой горн звучит звонче.

      – Да ну? – сказал Мишка.

      – А то! – ответил Василёк, тщательно вытирая салфеткой капли молока со сверкающей поверхности горна. Затем он поднёс горн к губам и издал такой громкий звук, что Мишка схватился за уши.

      – Во! Совсем другое дело, – удовлетворённо произнёс Василёк.

      – Вась, слушай, дай попробовать, – сказал Мишка, глядя на сверкающий на солнце горн.

      – А ты умеешь? – недоверчиво спросил Василёк.

      – Спрашиваешь.

      Мишка с довольным видом взял горн, набрал полную грудь воздуха и дунул что есть мочи. Но вместо ожидаемого протяжного и гулкого звука из горна послышалось лишь слабое булькающее шипение.

      – Тише ты! – подскочил Василёк. – Весь мундштук мне сейчас забьёшь.

      Он забрал горн из рук удивлённого Мишки, вытащил мундштук и начал его энергично встряхивать.

      – Эх, ты! Голова два уха! Тут же уметь надо.

      Он вновь приложил горн к губам. На этот раз звук был такой, словно сто индийских боевых слонов затрубили разом.

      – Ну-ка, хватит тут шуметь, – послышался женский крик из столовой. – Живо марш в отряд!

      – Уже идём, тёть Маш, – крикнул в ответ Лёшка, поднимаясь со ступенек. – Спасибо за молоко!

      Открытие смены начиналось с торжественной линейки. От обычной она отличалась лишь тем, что все были в белые рубашки и пионерские галстуки. Кроме младших отрядов, конечно. Самое важное было то, чтобы галстук был гладко выглажен. Дома Мишка каждый день гладил свой галстук перед школой. Ему нравилось, как из-под горячего утюга, шипя и клубясь, вырывался белый пар, и мокрая мятая материя превращалась в гладкий алый шёлк. Главное было не передержать утюг, иначе материя сморщивалась, и разгладить её уже не было никакой возможности. В корпусе утюг был один, в комнате вожатой, и ещё с утра туда выстроилась целая очередь. Но Мишка знал другой способ, специально для лагеря. Он намочил галстук с вечера и плотно обмотал его вокруг перекладины спинки кровати. Наутро галстук был сухим и идеально гладким. Перекинув галстук вокруг шеи, Мишка задумался, каким узлом его завязать – обычным или артековским, и тут увидел парня из их отряда, который был уже явно собран, но одет он был не в белую парадную рубашку, а в обычную, в клетку, да и галстука на нём не было.

      – А ты чего без галстука? Забыл? – Мишке пришла мысль, что в таком случае можно было бы спросить у вожатой Олеси. У неё наверняка есть запасной.

      – Нет, не забыл, – ответил парень.

      – А что тогда?

      – А меня не принимали в пионеры.

      – Как так не принимали? – удивился Мишка. Он, хотя и имел вечный неуд по поведению,