Парижская тайна, или Истина в вине. Наталья Андреева

лицо ведет Елизавету Петровну, Таранов – Бейлис. Красавица кидает в сторону светловолосого незнакомца заинтересованный взгляд и садится напротив. Рядом с ней устраивается Таранов.

      – Ну, и где же твое сокровище, Дима? – нетерпеливо спрашивает Елизавета Петровна.

      – Зигмунд, принеси, – тихо говорит Воронов.

      Когда на столе появляется бутылка вина, все застывают в недоумении. Все, кроме Бейлис, она равнодушно смотрит на этикетку-аппликацию. На ней по-французски нацарапано несколько слов. Глубокая пауза, слышно даже, как потрескивают дрова в камине. Таранов уставился на пламя так, словно там горит секрет его благосостояния. Молчание нарушает Воронов:

      – Ну, так что, господа? Приступим?

      – Дима, ты что, это собираешься пить? – тихо спрашивает Елизавета Петровна.

      – Фальшивка! – откидывается на спинку стула Иван Таранов.

      – Нет, это я пить не буду, – усмехается Воронов. – Просто хотел показать. И напомнить всем, почему она так и не была выпита. О трагедии, случившейся год назад. А почему ты думаешь, Иван, что это фальшивка?

      – Мне так показалось.

      – Когда кажется, креститься надо, – бормочет Сивко. – Причем без комментариев.

      – Может, и это фальшивка? – На столе появляется еще одна бутылка. Первую по сигналу хозяина Зигмунд поспешно убирает со стола.

      – О! Это дело! – с энтузиазмом говорит Иван Таранов. – Узнаю! Это отличное «Бордо»! Я помню, что этот год был урожайным. Вино достойное. Правда, что ты отдал за нее тридцать тысяч?

      – Правда.

      – Ну, а пить зачем?

      – Я хочу, чтобы вы все это попробовали. Кто лучше вас разбирается в винах? Наш клуб лучший в России, а наши коллекции самые значительные. Это мой подарок друзьям. Зигмунд, налей господам вина. Сначала дегустация, потом ужин.

      Зигмунд нежно, словно лаская, белоснежной салфеткой берет бутылку: тело ее старое, мутное, а этикетка затерта. Все завороженно следят за его движениями. Свершилось! Хлопок, и пробка вынута, Зигмунд показывает ее хозяину и гостям. Дно пробки темное, почти черное, пропитанное вином, издает глубокий пьяный запах.

      – Ну, как оно? – шепчет Елизавета Петровна. – Не разлаженное ли?

      – Это вино, – торжественно говорит Зигмунд, – сохранило свои свойства, аромат необыкновенный. И цвет.

      – Отличное вино может жить до ста лет, – замечает Федор Иванович Сивко.

      – А это «Бордо» лучшее! – заявляет Зигмунд.

      – Бог мой! Какая минута! – волнуется Елизавета Петровна.

      Бейлис зевает. Вино льется в бокалы, красавица разочарованно смотрит на жидкость глубокого, бархатно-бордового цвета, едва покрывшую дно. Почти одновременно все гости, кроме нее, берут в руки бокалы. Плавно покачивают их и завороженно следят, как вино стекает со стенок, оставляя на них маслянистую пленку в виде отдельных «ножек». Потом чуть ли не засовывают носы в огромные бокалы, глубоко вдыхая.

      – Ах, божественно! – восклицает Елизавета Петровна. – Чудо!

      – Да, неплохо, – вздыхает Сивко.

      – Черт