Селена, которую мама привела в секту. Селена А. Уиттман

брила мне голову. – Мы не пользуемся словами «мама», «папа», «мистер» и «миссис». Мы обращаемся друг к другу по именам. Я – Линда, а это Тереза. – Она указала на маму, которая спокойно сидела рядом. – Все понятно?

      Я ничего не поняла, поэтому ничего не сказала.

      – Это особая игра. Можете говорить что угодно. Любые слова. Если хотите, можете говорить «дерьмо» или «черт». Попробуйте. Произнесите эти слова.

      Линда ждала.

      Я тоже ждала.

      – Попробуйте, – настаивала Линда, словно предлагая нам произнести детскую считалочку.

      Я отрицательно покачала головой.

      – Ты, наверное, очень злилась на маму за то, что она так надолго тебя оставила.

      Я сжала руки на коленях, переплетя пальцы, чтобы скрыть свое смятение и подавленность.

      – Мы все знаем, что ты злишься. – Линда свела брови, и над переносицей у нее появилась глубокая складка. – У нас не принято сдерживать гнев.

      Я решила, что лучше промолчать – я совсем не понимала, о чем она говорит.

      – Ну хорошо, установим очередь, – сдалась Линда и повернулась к маме. – Тереза, посмотри, что ты сделала с дочерью. Ты понимаешь, как сильно ты ее затрахала?

      Мама отшатнулась, словно кто-то плеснул ей воды в лицо. Но тут же взяла себя в руки, губы ее скривились в улыбке. Я закусила губу и почувствовала вкус крови. Маленькие девочки не должны говорить такие слова. Когда я слышала их раньше, то сразу же зажимала рот ладонями. Я не могла вспомнить времени, когда не считала такие слова недопустимыми. А эта женщина, Линда, требовала, чтобы я говорила такое, за что дома меня заставили бы мыть рот с мылом.

      Я молчала, и тогда заговорил другой ребенок:

      – Прошлым вечером нам дали слишком мало чертова попкорна. Мне почти не досталось.

      Эти слова словно разбудили всех. Другие дети тоже начали жаловаться, а потом обрушились друг на друга, припоминая старые проступки и разные ситуации. Они буквально кипели от ярости.

      – Ах ты, дерьмовая голова! – кричал один ребенок.

      – Я знаю, что это был ты!

      – Ты украл мои деньги!

      – В последний раз тебе говорю, не брал я твоих вонючих денег, идиот ты долбаный!

      Дети принялись кричать и драться, чтобы быть услышанными. Несколько человек, как безумные, раскачивались на своих стульях. Один мальчик сжал руку в кулак и колотил ею по ладони, выкрикивая какие-то слова. Другой рычал, скаля мелкие молочные зубы.

      Кто-то буквально визжал:

      – Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!

      Глаза этого ребенка, который сидел напротив, расширились, он впился в меня взглядом, лысая голова судорожно дергалась из стороны в сторону. Я не понимала, мальчик это или девочка.

      – Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!

      Я съежилась на своем стуле.

      Линда наклонилась вперед.

      – Тихо! – рявкнула она, но шум не прекратился. – Я сказала, тихо!

      Крики понемногу стали стихать.

      Повернувшись ко мне, Линда сделала жест рукой в сторону матери.

      – Селена,