Алая река. Лиз Мур

имеет к нам вопросов?

      Сержант Эйхерн неизменно отмахивается.

* * *

      В понедельник, в середине ноября (мертвое тело обнаружили почти месяц назад), иду к Эйхерну до начала смены. Сержант занят возле копира. Не успеваю я рот раскрыть, как он резко оборачивается и бросает:

      – Нет.

      – Чего нет?

      – Новостей нет, – поясняет Эйхерн.

      – До сих пор не получены результаты вскрытия? А еще что-нибудь известно?

      – Почему вас это так интересует, Фитцпатрик?

      Сержант Эйхерн смотрит с каким-то странным выражением. Вроде даже улыбается. Дразнит меня, что ли? Похоже, у него есть некий козырь…

      Делается не по себе. Кроме как с Труменом, я ни с кем из коллег не говорила о Кейси. И у меня ни малейшего желания начинать этот разговор прямо сегодня.

      – Просто, по-моему, это очень странно, сержант Эйхерн. Почти месяц, как тело найдено, а о погибшей до сих пор нет данных. Согласитесь, это наводит на мысли.

      Эйхерн испускает тяжкий вздох. Кладет ладонь на крышку копира.

      – Уясните себе: это сфера убойного отдела, а не наша с вами. Я слышал, результаты вскрытия ничего не прояснили. А поскольку личность жертвы не установлена, подозреваю, что убойный отдел занялся более спешными делами.

      – Вы шутите?

      Прикусываю язык, но поздно – вопрос уже сорвался.

      – Нет, я серьезен, как инфаркт, – цедит Эйхерн. Это его любимое присловье.

      Он отворачивается к копиру.

      – Эту женщину задушили, – говорю я. – Все признаки удушения налицо. Сама видела.

      Эйхерн напрягается. Я его прессую, это ясно. А он не любит, когда его прессуют. Некоторое время стоит ко мне спиной, руки в боки, ждет, когда копир выплюнет копии документов. Молчит.

* * *

      Трумен сказал бы: уходи подобру-поздорову. «Это политика, Мик; кругом одна политика, – вот его слова. – Главное – правильно выбрать, к кому подмазываться. Подмазывайся к Эйхерну, если это нужно для самосохранения».

      Но у меня подмазываться никогда не получалось. Правда, я предприняла несколько попыток. Например, я знаю, что Эйхерн обожает кофе; вот я и дарила ему кофе на Рождество. Один раз купила пакет кофейных зерен в бутике рядом с садиком, в который ходил Томас.

      – Ну, и что это? – спросил Эйхерн, уставившись на пакет.

      – Кофе в зернах.

      – То есть теперь уже и молоть надо самому?

      – Да.

      – У меня нет кофемолки.

      – Вот как. Ну, может, на следующее Рождество…

      Эйхерн натянуто улыбнулся, сказал: «Не заморачивайтесь», вежливо поблагодарил.

      Увы – мои усилия к оттепели не привели. Поскольку сержант руководит нашим подразделением, именно от него зависит, в какую смену и с кем я попаду, и именно ему я отчитываюсь в девяти случаях из десяти. Патрульные, которым Эйхерн благоволит, – сплошь его приятели. Главным образом, мужчины. Их мнение он спрашивает, их соображения выслушивает со вниманием, то и дело кивая. Сама наблюдала такую сцену с Эдди Лафферти. Легко представляю