Лев с ножом в сердце. Инна Бачинская

лицо – полная женщина средних лет в пестром легком платье с большой кастрюлей, завернутой в полотенце.

      – Добрый вечер, – поздоровалась она, улыбаясь. – Я тут вам картошечки сварила. Степа, сгоняй за солеными огурчиками! На столе в кухне. У меня рук не хватило.

      – Светка! – удивился Степа, привстав и снова падая назад в кресло. – Картошечки… этта хорошо! Знак… знакомьтесь… ребята… моя половина!

      – Проходите, Света, – пригласил Павел. – Пожалуйста, садитесь.

      Женщина поставила кастрюлю на стол, сняла крышку. Повалил густой пар, ударило горячим картофельным духом.

      – Я сейчас, – сказала она. – Мигом, за огурчиками!

      Она легко сбежала по скрипучим ступенькам и скрылась в кустах.

      – Там дырка в заборе, – заметил Юра.

      – Ага, дыра. А чего вокруг… когда так ближе… по-соседски… – вставил Степа. – Пришла… картошечка! Она мне все уши прожужжала, новые соседи… новые соседи… Явилась не запылилась… любопытная Варвара! Я ж ее насквозь…

      – Павлик, тебя Андрей искал, – сказал Юра. – Маша просила передать, чтобы ты обязательно позвонил, может, с работой все устроится.

      – Позвоню, – ответил Павел, которому не хотелось ни о чем думать. Вечер был теплый, они хорошо сидели. Первые звезды зажглись…

      Юра включил свет, и сразу же налетели ночные бабочки, закружили вокруг белого шара. Потянуло холодком от земли.

      – Ой! – вдруг вскрикнула женщина. – Смотрите, кот!

      Знакомый черный котяра сидел, как и давеча, на перилах и, прищурясь, поставив зрачки вертикально, смотрел на людей. Длинный хвост змеей свисал вниз, и кончик его чуть подергивался.

      Странное чувство дежавю охватило Павла: кожей между лопатками он почувствовал, что сейчас грянет выстрел. Вот-вот, сию минуту… И не ошибся – бабахнуло, как бомба! Звук выстрела в вечерней тишине показался оглушительным. Степа, матерясь, свалился на пол. Света взвизгнула. Юра вжался в стену и побледнел. Павел не шелохнулся – ожидал, был готов. С трудом удержался от смеха, глядя на ползающего на полу Степу.

      – Еханый бабай! – заорал тот с пола. – Северинович! Не балуйся! Выходи! Ты ж тут всех на хрен… блин… порешишь!

      Тишина после выстрела казалась пугающей. Кота и след простыл. Прошла минута, другая. Потом кусты справа легко шевельнулись, и на сцене появилось новое действующее лицо – седоголовый, тощий, длинный старик в кацавейке и резиновых сапогах. С ружьем. Прокурор.

      – Честь имею, – сказал старик, приветствуя всех взмахом руки. – Где животное?

      – Смылся, – ответил Степа. – А ты, Северинович, опять промазал.

      – Ничего, – ответил прокурор, – наше дело правое. Преступник не уйдет от правосудия!

      – Давайте к столу, Глеб Северинович, – пригласила старика Света, чувствовавшая себя как дома. – Мальчики, стульчик гостю!

      Прокурор прислонил ружье к перилам, уселся на принесенный Юрой стул, внимательно посмотрел на Павла.

      – Хозяин? – спросил он.

      Павел кивнул.

      – Давно