Эпоха перемен. Николай Иванович Липницкий

увешанный золотом. Да ещё и с айфоном самой последней модели в руке, выставленным на показ.

      На лестнице столкнулся с Витьком, бывшим прапорщиком с пятого этажа. И как он там один живёт? Кроме него на пятом в живых уже никого не осталось. Сосед был одет в старый полевой камуфляж и, даже, на ноги напялил стоптанные берцы. В такую-то жару!

      – О! Костян! – обрадовался он мне, словно родному. – Тоже за пайком?

      – А куда же ещё? За ним, родимым.

      – Пошли. Вместе веселее, – потряс перед моим лицом видавшим виды вещмешком Витёк.

      Вместе, действительно, веселее и не так опасно. Мне, вообще, пришла в голову мысль, что мы все ходим к машине каждое утро, но, как-то поодиночке, хмуро здороваясь в очереди. А, ведь, можно скооперироваться всем подъездом, и тогда ни одна сволочь не посмеет покуситься на наши продукты. Нас, правда, немного осталось, но, случись что, отбиться реально можно.

      – Слушай, а почему мы раньше толпой не ходили? – поделился я с соседом своими мыслями. – Толпой же безопаснее.

      – Не очень-то большая толпа получается, – погрустнел Витёк. – Пятый этаж – только я. Четвёртый – дядя Гриша с женой и Мишка. Но Мишка не в счёт. Он уже неделю в запое и уже, по-моему, словил белочку. Так что не боец.

      – Странно. Откуда он столько бухла взял?

      – У него родственники неподалёку в частном секторе жили. Дядя с семьёй. Умерли. Так он, типа, в права наследования ходил вступать, и самогонку у них нашёл. Не знаю сколько, но много. Несколько дней всё домой перетаскивал. У него дядя, оказывается, знатный самогонщик был. Вот он и подсел на эти запасы. А дядя Гриша тоже, как боевая единица – скорее, минус единица. На третьем – ты. И всё.

      – Как всё? А остальные?

      – А остальные – бабы, которых нам защищать нужно будет, если с ними ходить.

      – Ну, не скажи. Та же тётя Тая, чувствую, ещё тот танк, если на её кровное покуситься. И, потом, ты про того парня со второго этажа забыл.

      – Про Серёгу, что ли?

      – Наверное.

      – Так, нет его.

      – Как нет? Умер?

      – Не знаю. Он четыре дня назад жену с детьми в труповозку сдал. А позавчера ушёл куда-то и больше не возвращался. Может, подался куда.

      – Куда подался? Вокруг города блок посты, а за ними деревенские, которые убивают всех, кто за границу умудрится выскочить.

      – Ну, тогда убили. А, может, заразился и сам умер.

      – Умеешь ты успокоить.

      – Правда жизни. Не вижу смысла приукрашивать действительность.

      – Но и сгущать краски тоже не стоит.

      – А я и не сгущаю.

      – Слушай, а откуда ты столько про всех знаешь?

      – С людьми общаться надо, а не как ты. Мимо пробежит, буркнет приветствие, вот и всё общение.

      Стоило только выйти из подъезда, как летнее солнце с яростью набросилось на нас, жатно впиваясь в тело раскалёнными щупальцами. Я натянул козырёк кепки поглубже на глаза и вслед за Витьком нырнул в спасительную тень деревьев.

      Машина