Неотмазанные. Они умирали первыми. Сергей Аксу

провел?

      – Да вот письмецо Ленке сподобился черкнуть, беспокоится все же. Позвонить не удалось. Да и не спится чего-то, тревога какая гложет.

      – От меня привет сестричке. Напиши, если матери будет звонить, чтобы не брякнула ей, что мы здесь прохлаждаемся. Вся испереживается старушка, а у нее сердце больное.

      – Что я, совсем дурак? Конечно, напишу, чтобы не сболтнула лишнего.

      – Я, пожалуй, сосну немного, в ночь опять заступать. Эх, счастливый ты, Мишка. Ленка – красавица, детишки…

      – Не знаю, чего вы все ищете, ваше благородие, капитан Терентьев? Уж давно бы бабу завел!

      – Пока не встретил такую, какую хочу. Видно, не судьба! – вздохнул Николай, закрывая глаза.

      Кончив писать, Шилов запечатал конверт и взглянул на спящего на бушлате шурина.

      – Да, непонятно, чего бабам надо? Такой красавец пропадает! Да будь я на их месте, я такого молодца, ни за что бы не пропустил.

      Глава девятая

      Было около двенадцати часов дня, когда Николай Терентьев проснулся. Побрился. Выглянул наружу. Шилов, бодро прохаживаясь перед взводом, вовсю материл солдат.

      – Придурки хреновы! Вам что, жить надоело? Хотите, чтобы какой-нибудь Мамед-Ахмед вам кишки выпустил? Хотите своим родителям цинковый подарочек приготовить? Сукины коты! Вам, тупорылым, русским языком было сказано! Рас-по-ло-жение части не покидать! – отчитывал невыспавшийся раздраженный Шилов перед строем двух рядовых, которые самовольно покинули заставу и отправились за яблоками в ближайший брошенный сад.

      Люди, предчувствуя надвигающуюся беду, спешно покинули эти места, побросав свои дома и скарб. Бесхозные сады и бахчи стали регулярно подвергаться опустошающим набегам со стороны военнослужащих бригады.

      – Да, кстати, если еще раз узнаю, что кто-то ловит и трескает змей, самолично спущу с любителя китайской кухни штаны и надеру задницу! Деликатесы дома будете лопать! Понятно?

      Самурский и Чернышов стояли понуро, переминаясь с ноги на ногу, тупо уставишись в землю, смиренно выслушивая отборную ругань ротного.

      – Гурманы, хреновы!

      – Михаил, да брось ты! Пацаны ведь! – пытался вступиться за солдат капитан Терентьев, присаживаясь на ящики из-под снарядов.

      – Коля, дай им волю, так они на шею сядут.

      – Тебе, пожалуй, сядешь! Как сядешь, так и слезешь!

      – Знаешь, когда от солдата меньше всего хлопот?

      – Ну, когда?

      – Когда он спит! Не знал такого?

      – Это ты на собственном опыте сделал такое умозаключение или великий полководец Суворов это первым заметил? – не преминул съязвить Терентьев!

      Шилов пропустил отпущенную колкость шурина мимо ушей и, обернувшись к строю, отдал распоряжение сержанту:

      – Широков! Вооружи этих двух хорьков лопатами, пусть немного разомнутся. Надо расширить проходы и углубить окоп у четвертого блиндажа.

      Было жарко. Нещадно напоследок палило сентябрьское солнце, отыгрываясь за прошлую