Неотмазанные. Они умирали первыми. Сергей Аксу

он же местный, к тому «шерстяной». У него родной дядька – замкомполка.

      – Замок? Малышев? Не фига себе! Не хило. Хорошо устроился парниша! То-то, я гляжу, Груздь на всех болт положил, не больно-то потеет да из увольнений не вылезает.

      – А ты думал, почему его Тайсон не дрючит, как остальных? Да я с таким дядей на его месте вообще бы дома жил.

      – Игореха, надо отдать должное, Груздь и сам прощелыга тот еще. Ему все по барабану.

      – Не мешало бы сегодня хэбэшки прокипятить. Вша в конец задолбала, мочи нет.

      – Я тоже всю поясницу в кровь разодрал. «Бэтээры» в конец замучили, живого места не оставили.

      – Ну-ка, мужики, подмогни! – вклинился в разговор широколицый, как луна, веснушчатый Петька Вавилкин, взваливая тяжеленный бак, с помощью Ромки на тележку. – Пантелеич вам прокипятит, так прокипятит.

      – Да мы после ужина, когда он дрыхнуть будет.

      Петька на кухне околачивался без малого уже год, и причислял себя к счастливчикам. Считал, что со службой ему дико повезло. Всегда в тепле, при жратве, и «дедушки» к нему хорошо относятся, потому что он от их побоев всегда откупится: то консервами, то соком, то мясцом. Иногда он, втихаря от всех, специально готовил жратву по персональному заказу Тайсона. То картошечки с хрустящей корочкой поджарит, то еще чего-нибудь вкусненькое сварганит. Он хоть и при кухне, а худущий, как узник из Бухенвальда, хотя трескает за троих. Аж за ушами трещит. Сам он деревенский, из какой-то глухомани, откуда-то из-под Благовещенска. Поговорить с ним абсолютно не о чем. Полнейший «валенок». Болтает только о тракторах, сеялках, веялках, пьяных комбайнерах да о том, как жестоко избивали приехавших к ним в совхоз оказывать помощь городских. Вот и вся его песня. Пенек, одним словом.

      Помыв после ужина котлы, кастрюли и посуду, рядовые, работавшие на кухне, частенько после смены кипятили свою одежку, чтобы избавиться от донимавших паразитов. Главное, чтобы Пантелеич, главный повар, не увидел. Здоровый, задастый, Пантелеич был в звании старшины и всю свою службу провел здесь, в этой части на кухне. Напялив на лысую голову, похожую на бильярдный шар, высокий мятый колпак, он со здоровенной поварешкой, в грязном фартуке, выпятив живот, разгуливал вдоль котлов и кастрюль, как император Наполеон перед своей гвардией под Ватерлоо. И не дай бог сделать что-нибудь не так и попасть под его горячую руку. Вмиг доходчиво огреет по башке своей поварешкой. Ромке уже доставалось от него несколько раз, ничего приятного он при этом не испытал.

      – Кончай перекуры! Чертовы бездельники! Лоботрясы! – накинулась на них потная раскрасневшаяся повариха. Ромка и Костромин нехотя поднялись с лавочки и отправились заниматься «любимым» делом: скоблить грязные котлы.

      Неожиданно на кухню, где Ромка и Костромин упорно драили котлы, «першингом» влетел прилично поддатый майор Занегин. Его чересчур багровая опухшая физиономия с мясистым шнобелем и выпуклыми мутными глазами не предвещала