Андрей Миронов и Я. Роман-исповедь. Т. Н. Егорова

И опять выпрыгнул на сцену, как мячик. Под аплодисменты. А что такое – космополит? – вдруг спросила я.

      – Это тот, кто космы палит.

      – Кос-инус, кос-мополит. Что это за частица «кос»?

      Подъехали к «Лидо», вошли в ресторан – он был полон людей и музыки. Нас посадили за столик возле эстрады с оркестром. Мы что-то заказали, пытались говорить, но оркестр гремел так, что, глотнув шампанского и посмотрев друг на друга, мы засмеялись до слез. В паузе мы быстро условились, что, мол, когда музыка опять грянет, наперегонки будем сочинять слова с первым слогом «кос». Оркестр грянул – ударник по нашим головам, тарелки, труба – по барабанным перепонкам. И чтобы прорваться сквозь конницу диких звуков, я первая закричала:

      – Кос-метика!

      Он за мной:

      – Кос-халва!

      – Кос-мос!

      – Кос-тыль!

      – Кос-тюмчик!

      – Кос-тер!

      И уже совсем охрипшим голосом «Кос-шмар!» крикнул он и вытащил меня из-за стола. В «музыке» наступила пауза, вышла певица в блестках и, изгибаясь, как змея, запела: «Отыщи мне лунный камень, талисман моей любви».

      Мы впервые, никого не стесняясь, крепко обнялись, под «просьбу» певицы влились в танец. Было душно – или мы задыхались от счастья, тесно – или нам все мешали…

      – Я люблю тебя! – вырвалось у меня совершенно неожиданно. – Я тебя люблю! – вдохновенно повторила я.

      Он сжал меня до боли в ребрах и в ухо прокричал:

      – Салли, я влюблен в тебя, как ненормальный! Ты единственное, из-за чего я здесь торчу.

      Через несколько минут мы неслись в машине по шоссе. Была темная ночь, он жал на газ, а я читала: «Я ехал к вам, живые сны за мной вились толпой игривой, и месяц с правой стороны сопровождал мой бег ретивый…»

      – Это кто? – спросил Андрей.

      – Пушкин.

      Свернули в лес. Проехали некоторое время в глубину и встали. Вышли из машины. Вокруг темные очертания сосен. Я сняла туфли. Ноги ступали по теплой хвое, лежавшей на земле, потом они утонули в прохладном мху, и я почувствовала запах воды. Перед нами тихо лежало ночное озеро. Мы разделись и пошли в воду, как будто совершая древний обряд. Потом лежали на берегу и смотрели в небо.

      – «Окрай небес – звезда Омега. Весь в искрах – Сириус цветной, над головой – немая Вега», – шептала я.

      – Видишь Большую Медведицу? Ковшик? – сказал таинственно Андрей. – Запомни это на всю жизнь. Может быть, у нас более счастливой минуты не будет. – Засмеялся и добавил: – Сейчас я мысленно наполню для тебя этот ковш шампанским, и, когда я умру, ты, глядя на этот ковш, будешь пьянеть от шампанского и плакать обо мне.

      Была полная луна и такая тишина, что в тот миг тишина казалась самой великолепной из всех творений Бога.

      – Обними меня, – как-то жалостливо попросил меня Андрюша. – Луна высасывает душу.

      Я обняла его, он меня, и, укрывшись какой-то попоной, мы погрузились в сон.

      Проснулись одновременно – нос к носу. Улыбнулись. В глазах его таился вопрос – как мы теперь будем… и какую октаву взять после сегодняшней ночи. Светало. Было холодно. Из-за