Снеговик. Ю Несбё

свет дети не станут самостоятельными. Впрочем, дорожит самец не самкой, а своими генами и продолжением рода. В рамках теории дарвинизма это означает, что к моногамии тюленя подталкивает естественный отбор и борьба за выживание, а не мораль.

      Ну надо же, подумал Харри.

      Переполнившись восхищением, голос в радиоприемнике срывался на фальцет:

      – Но прежде чем тюлени покинут побережье Берингова пролива и отправятся на поиски пропитания в открытое море, самец часто пытается убить самку. Почему? Да потому, что самка тюленя никогда не станет спариваться дважды с одним и тем же самцом! Она поступает так из соображений равномерного распределения рисков – точно так же, как на фондовом рынке. Промискуитет для нее биологически оправдан, и самец об этом знает. Убив свою самку, самец рассчитывает помешать молодняку других тюленей конкурировать в добыче пищи с его собственными детьми.

      – Если уж речь зашла о теории Дарвина, то почему люди поступают не так, как тюлени? – спросил другой голос.

      – Именно что поступают! Наше общество – и сейчас, и в прошлом – вовсе не так моногамно, как кажется на первый взгляд. Проведенное в Швеции исследование показало, что от пятнадцати до двадцати процентов детей на самом деле рождены не от того отца, которого они считают своим и который их также полагает родными. Двадцать процентов! То есть каждый пятый ребенок! Каждый пятый рожден во лжи, но при этом – в целях биологического многообразия.

      Харри начал крутить рукоятку настройки в поисках сносной музыки. Он остановился на Джонни Кэше, исполнявшем старый хит группы «Eagles» «Desperado».

      И тут в дверь громко постучали.

      Харри пошел в спальню, натянул джинсы, вернулся в прихожую и открыл дверь.

      – Харри Холе? – Человек в рабочем комбинезоне, стоявший в дверях, смотрел на Харри сквозь толстые стекла очков. Глаза у него были чистые, как у ребенка.

      Харри кивнул.

      – Грибок у вас есть? – серьезно спросил человек.

      Наискось через лоб у него была начесана длинная прядь волос – будто приклеенная. Под мышкой – пластиковый планшет с прикрепленным к нему густо исписанным листом бумаги.

      Харри подождал хоть какого-то объяснения, но его не последовало. Человек молча, не мигая смотрел на него.

      – Знаете, – сказал Харри, – это все-таки очень интимный вопрос.

      Человек выдавил улыбку, ясно показывающую, как ему все это осточертело:

      – Грибок в квартире. Настенный грибок.

      – У меня нет никаких оснований так думать, – ответил Харри.

      – С грибком так всегда. Он редко когда дает такие основания. – Человек почесал висок и покачался на каблуках.

      – Но? – поощрил его Харри.

      – Но он там есть.

      – А почему вы так думаете?

      – У ваших соседей грибок есть.

      – Ах вот оно что! Вы думаете, он распространился ко мне?

      – Настенный грибок не распространяется. Домовый – да.

      – Ну