Поселение. Александр Попов

нетерпением стал ждать к субботе шурина. «Колька, он в Москве, при начальстве, может, что знает там, подскажет…»

      Но Колька тоже ничего не знал. Нет, кое-что он знал, даже, как выяснилось, многие очень серьезные вещи знал, но не то, что хотел узнать Виталик. А Виталика интересовало, когда на складах снова появятся кирпич, шифер, гвозди. А то, похоже, бардак начинается, и когда руководство начнет наводить порядок?

      – Много знать хочешь, брат! – со значением и задушевно (они, породнившись, как-то сразу закорешились) сказал Колька – крепко сбитый, с худым, широкоскулым лицом, сорокалетний мужик, – когда они, распаренные, после бани выпили на уютной, чистенькой терраске у Виталика по первой рюмке самогона, на который деловито перешел Виталик сразу же после знаменитого указа по борьбе с пьянством. – У них там наверху полный раскардаж, они сами не знают, что теперь будет и что вообще делать.

      – Как не знают? – недоверчиво посмотрел Виталик. – Там же в министерствах планируют все.

      – Планировали… – энергично затряс влажной от пота рубахой на груди Колька, поудобнее откидываясь на резную спинку деревянного диванчика, сделанного любовно минувшей зимой Виталиком, – а теперь все кувырком, склады забиты продукцией, а до потребителя ничего не доходит, а если и отгружают, то все где-то или пропадает, или через год пердячьим паром к месту назначения добирается. – Колька понизил голос: – Тайный саботаж кругом, людей дефицитом злят, страну валят…

      – Кто? – тихо спросил Виталик.

      – Те, кто с американцами снюхался, – веско сказал Колька, – под ширмой перестройки, по заданию оттуда… из-за океана, они хотят Союз развалить, чтобы одни американцы были хозяевами на шарике, вот и путают нам все карты, гласность и демократизацию придумали, народ на власть науськивают.

      – Да уж… – неопределенно протянул Виталик, понимая, что сейчас шурин, видимо, повторяет слова кого-то очень важного, – даже отсюда видать. Тут Ванька Кузнецов приносил газетку, так там, как это? «Не стесняйся пьяница носа своего, он ведь с красным знаменем цвета одного»… – процитировал Виталик. – Ну, это уж совсем… так у нас действительно все развалят.

      – Не должно, не допустят, – решительно замотал головой Колька, – хотя, – махнул он рукой, – там у них, говорят, агенты влияния верх берут, а Мишка Меченый оказался полным импотентом… Если не снимут, тут такое начнется! Все под откос полетит!

      – Да уже летит, – помрачнел Виталик, – только нам-то что делать? – И снова вернулся к истории с кирпичом, уже рассказанной Кольке в бане.

      – Попробую переговорить с шефом, может, он чем поможет… мужик солидный, со связями, – пощупал Виталика бирюзовыми, как у Томки, глазами Колька. Но по тому, как сказано было, и по какой-то скользящей рассеянности во взгляде Кольки Виталик понял, что говорится это просто так, когда по делу сказать нечего. И не стал открываться шурину о накопленных деньгах, которые, нереализованные,