Леопард. Ю Несбё

но ты не подчинился приказу. Руки за спину.

      – Послушай! – рявкнул Харри, все больше ощущавший себя подопытной крысой в лабораторном лабиринте, чьи действия бесконечно предсказуемы. – Я хочу только…

      Бернтсен, он же Бивис, дернул его за локоть так, что сигарета упала на влажную землю. Харри нагнулся, чтобы поднять ее, но от удара Юсси ногой в спину рухнул ничком. Ударился лбом и ощутил вкус земли и желчи. И услышал мягкий голос Бельмана прямо над ухом:

      – Ты оказываешь сопротивление при аресте, Холе. Я просил тебя завести руки за спину, разве не так? Просил тебя положить их сюда…

      Бельман легко коснулся рукой зада Харри. Тот тяжело сопел, не шевелясь. Потому что прекрасно понимал, чего добивается Бельман. Сопротивление полиции. Два свидетеля. Статья 127-я. До пяти лет. Игра окончена. И хотя Харри это было совершенно ясно, он знал, что Бельман скоро добьется своего. Поэтому он сосредоточился на другом, абстрагировался от хрюкающего смеха Бивиса и одеколонного запаха Бельмана. Он думал о ней. О Ракель. Он завел руки за спину, поверх руки Бельмана, и повернул голову. Ветер наконец разогнал туман, и там, на фоне серого неба, белела изящная вышка для прыжков в воду. С переднего края ее платформы что-то свешивалось и качалось на ветру, возможно, это была веревка.

      Мягко щелкнули наручники.

      Бельман стоял на парковке у улицы Миддельтунс-гате и смотрел, как они отъезжают. Ветер трепал полы его плаща.

      Дежурный в КПЗ читал газету и не сразу обратил внимание на то, что перед ним стоят трое.

      – Привет, Туре, – произнес Харри. – Есть номер для некурящих с приличным видом?

      – Привет, Харри. Давненько не виделись. – Дежурный выудил ключ из шкафа у себя за спиной и протянул его Харри. – Сьют для молодоженов.

      Харри видел, в какое замешательство пришел Туре, когда Бивис наклонился, выхватил ключ и рявкнул:

      – Дед, он арестован.

      Харри виновато смотрел на Туре, ощущая, как руки Юсси обшаривают карманы и извлекают оттуда ключи и бумажник.

      – Будет здорово, если ты позвонишь Гуннару Хагену, Туре. Он…

      Юсси дернул наручники так сильно, что металл врезался в кожу, и Харри заковылял задом наперед по направлению к предвариловке.

      Они заперли его в маленькой камере два на полтора метра, потом Юсси пошел к Туре подписать бумаги, а Бивис остался стоять снаружи и смотрел на Харри в глазок. Харри видел, что он хочет что-то сказать, и ждал. И тот наконец выдал – голосом, дрожащим от плохо скрытой ярости:

      – Ну, как ощущения? Такой был крутой, двух серийных убийц вычислил, и по телику тебя показывали и вообще. А теперь сам сидишь в трюме и в дверь пялишься!

      – Ты чего такой злой, Бивис? – тихо поинтересовался Харри и закрыл глаза. И почувствовал, что его качает, как будто он только что сошел на сушу после долгого путешествия по морю.

      – Я не злой. Но уродов, которые пристреливают хороших полицейских, я просто терпеть ненавижу.

      – Три ошибки в одном предложении, – заметил Харри и улегся на нары. – Во-первых, не «терпеть ненавижу»,