«Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы. Михаил Алексеев

части, ещё по двое с каждой стороны приезжали специально изучать язык. Объяснение тому содержится в письме Ворошилова Сталину (декабрь 1935-го): «Пребывание наших командиров в Японии себя оправдывает: люди изучают страну, язык, получают правильное впечатление о методах боевой подготовки частей, их сильных и слабых сторонах, условиях быта и нравах»[155]. Практика обмена военными стажёрами продолжалась до 1938 года.

      4. «… Вопрос об организации нелегальной сети в Японии нами поставлен со всей решительностью и так или иначе должен быть решён в новом отчётном году»

      (Из Доклада о работе агентуры IV Управления Штаба Р.К.К.А. за 1927/28 г. и состоянии её к 1 января 1929 г.)

      Обстановка в мире в начале 1920-х годов была благоприятной для ведения разведывательной работы. Во многих странах люди с большой симпатией относились к молодому Советскому государству, а зарубежные коммунистические и рабочие партии готовы были встать на его защиту.

      Эти настроения, по свидетельству жившего во Франции русского философа Николая Бердяева, были точно выражены одним французским коммунистом: «Маркс сказал, что у рабочих нет отечества, это было верно, но сейчас уже неверно, они имеют отечество – это Россия, это Москва, и рабочие должны защищать своё отечество».

      Понятно, что такие настроения облегчали задачу по подбору людей для агентурной работы. В резолюции совещания Разведывательного управления Штаба РККА от 7 апреля 1921 г. отмечался преимущественно классовый характер агентурной работы, хотя не исключалось «использование и чуждых нам элементов в зависимости от местной обстановки и времени». Но упор в подборе агентов делался на «партийности и классовом происхождении» и «самом широком содействии коммунистических организаций воюющих с нами государств»[156].

      Вопрос о взаимодействии разведки с зарубежными компартиями был рассмотрен 6 августа 1921 г. на совещании представителей Коминтерна (Г. Зиновьев, О.Пятницкий), ВЧК (И. Уншлихт) и Разведуправления (А. Зейбот). В результате был подписан документ, согласно которому представители Разведупра и ВЧК не могли больше непосредственно обращаться к заграничным партиям и группам с предложением о сотрудничестве и могли делать это только через представителя Коминтерна, который, впрочем, был обязан «оказывать ВЧК и Разведупру и его представителям всяческое содействие»[157]. Правда, на практике представители Разведупра и ИНО ВЧК (ОГПУ) не следовали букве принятого решения и в ряде случаев напрямую апеллировали к ЦК зарубежных компартий.

      Вопрос о таком сотрудничестве вновь был поднят 27 ноября начальником IV управления Я.К. Берзиным, который докладывал Председателю РВС СССР т. Ворошилову: «30 октября, вечером, в Праге нарядом полиции на улице при встрече с агентом Шимунеком, был задержан наш пражский резидент т. Русев (Христо Боев, Христо Боевич Петашев, в Чехословакии работал под фамилией Дымов. – М.А.) и один из работников

155

Там же

156

Алексеев Михаил. Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1929. М., 2010. С. 229–257.

157

Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 495. Оп. 19. Д. 342. Л. 2.