Таинственные расследования Салли Локхарт. Оловянная принцесса. Филип Пулман

играми.

      – Я играю в них с герром Штраусом по вечерам, – сказала девушка. – Как же она называется?

      Она глядела на коробку прищурясь, как делают близорукие люди, стесняющиеся носить очки.

      – Она называется «Лудо» или «Парчези», – ответила Бекки. – А разве нам не пора…

      – Ты знаешь, как в это играть?

      – Ну, мы можем прочитать инструкцию, но не лучше ли мне начать учить вас немецкому? В конце концов, именно за это мне платит герр Штраус.

      – Сколько?

      – Полкроны за час.

      – Отлично! А я плачу в два раза больше, чтобы ты играла со мной в хальму. Начнем.

      – Хорошо. Я сыграю с вами бесплатно, но учить немецкому тоже буду. У меня договор с герром Штраусом.

      Мисс Биван скривилась и шлепнулась на диван. Затем она окинула Бекки оценивающим взглядом.

      – Ты очень честная, да? – спросила она.

      – Не знаю. У меня никогда не было поводов говорить неправду. А что?

      – Рассказать тебе один секрет?

      – Если хотите. Но ведь мы почти не знаем друг друга.

      – Я тут вообще никого не знаю, – с горечью ответила мисс Биван. – Только повара, да мальчишку-рассыльного, да горничную, эту хитрую сучку, которой я бы не сказала даже, какое сегодня число, если бы сама его знала. Я тут чуть не спятила – сижу взаперти, как в курятнике. Я ведь даже не умею писать и читать…

      – Это и есть ваш секрет?

      – Только его часть. Принц должен был нанять тебя учить меня этому вместо немецкого.

      – Принц? – удивилась Бекки. – Вы имеете в виду герра Штрауса? Это и есть остаток секрета?

      – Часть остатка. Да ты и сама, наверно, догадалась, а?

      – Моя мать догадалась. Принц чего, откуда?

      – Принц Рудольф Рацкавийский. Держу пари, ты в жизни не слышала о Рацкавии.

      От неожиданности у Бекки перехватило дыхание.

      – Нет, я слышала. Но почему… то есть… я думала…

      – Он в большой опасности. Не понимаю, почему он должен был довериться именно тебе. И зачем я все это тебе говорю? Ты же можешь оказаться социалисткой или даже хуже.

      – А что плохого в социалистах? – поразилась Бекки.

      – Терпеть их не могу. Я консерватор. И всегда им была.

      – Но у вас же нет права голоса!

      – Ха! Вовсе не нужно права голоса, чтобы доказать свою верность. Если люди голосуют за социализм, значит, они совершенно не знают, что для них является благом. Нам нужны короли, королевы и принцы. И консерваторы. И принцессы. Даже если они не умеют читать ни черта…

      Бекки была уверена, что ослышалась.

      – Погодите минутку. Вы сказали принцесса?

      – Ну да. Мы ж с ним женаты. Я принцесса.

      Бекки уставилась на девушку во все глаза.

      Мисс Биван хихикнула:

      – Ладно, сейчас докажу.

      Она соскочила с дивана и выдвинула ящик бюро. Из этого ящика она достала бумагу, которая, как убедилась Бекки, являлась свидетельством о браке. Бракосочетание состоялось в католической церкви Святого Патрика на Хиксон-стрит, в Манчестере,