Нечаянные встречи. Сергей Ильич Ильичев

ей, как простой санитарке, уже ничего не предлагали.

      Однако же вернемся в квартиру Ростовой.

      В ожидании съемочной группы Надежда Федоровна сидела у распахнутого окна, изредка бросая взгляд на двор, наблюдая за тем, как под лучами теплого весеннего солнца нежились воробьи в лужицах, соседки на лавочках, дети в песочнице.

      Те, что были постарше, пускали самодельные кораблики с парусами, а затем бежали вслед за ними, наблюдая за тем, как они преодолевают мусорные заторы, борются с периодически набегающей бортовой волной, образовывающейся от пролетающих мимо машин, и как их в конце концов выбрасывает-таки на металлические решетки канализационных люков…

      Телевизионщики приехали с опозданием. Вслед за ними появились и местные следопыты.

      Благообразная седая женщина в чистом и опрятном домашнем платье встретила ватагу гостей сидя. Когда школьники по приглашению хозяйки чинно расселись вокруг стола, то выглядели этакими цыплятами, беспрерывно вращающими своими любопытными головками под надзором заботливой, но строгой наседки. Какое-то время, пока гости осматривались, в комнате стояла тишина.

      Стены в комнате ветерана войны были аскетически чистыми. Ни тебе семейных фотографий, ни почетных грамот, ни копий живописных полотен, ни модных ныне икон…

      Железная кровать да круглый стол под абажуром, несколько стульев с гнутыми спинками, чуть промятый, очевидно уставший диван, сервант со скромной стеклянной посудой и неказистый отечественный холодильник тех времен, что ей как ветерану войны выдали по какой-то льготе. Зато все оставшееся место комнаты заполняли собой полки с книгами.

      И тогда, нарушив тишину, одна из девушек, предварительно оглянувшись на товарищей, встала, назвалась Таней Агаповой и задала первый вопрос:

      – Надежда Федоровна, скажите, пожалуйста, а вы любили когда-нибудь?

      – Любила ли я? – переспросила Ростова, вглядываясь в лицо школьницы.

      В это время фотограф из местной многотиражки, приехавший со школьниками, сделал первый снимок.

      И Надежда невольно прикрыла лицо от яркой фотовспышки.

      – Ну да, в юности, до войны… А может быть, и во время… – вновь раздался голос той девушки.

      – Или ваше поколение вообще не способно было любить ничего, кроме Родины? – неожиданно вступил в начавшийся диалог сидевший рядом с ней юноша. – Вы же, насколько я знаю, все были, как Павел Корчагин, убежденными коммунистами.

      – Кстати сказать, чтобы уж вы знали, – в коммунистической партии я никогда не состояла… – начала Надежда Федоровна. – Не по убеждениям… нет. Может быть, мы еще об этом когда-нибудь и поговорим. Но для начала мне хотелось бы спросить: как вас зовут, юноша?

      – Александр Лаврухин.

      – Доброе имя… Ну так вот, Сашенька… Если бы в мире не было любви… – говорит Ростова, и тут, неожиданно для них, суровый ветеран вдруг улыбается, – тогда смело можно было бы утверждать, что лично вас, например, аист в клюве принес.