Адашев. Северские земли. Сергей Волчок

слепой бы заметил. Это раз. Ещё один день мы в этой ложбинке не усидим – без воды сдохнем. Это два. Выход один – идём в Коротояк сами.

      – Как сами? – ахнул кто-то.

      – А так! – волком ощерился Стрига. – Обыкновенно. Строимся в каре, и идём, от татар отбиваясь. Здесь недалече – может, и дотопаем.

      – А раненные? – степенно поинтересовался какой-то пожилой ублюдок.

      – Раненых, кто ходить может – в середину. Лекарей с ними. – ответил урядник. – Лежачих…

      Он помедлил секунду.

      – Лежачих сами добьём, чтобы без мук отошли, и здесь бросим, – безжалостно пояснил он. – Иначе мёртвые живых за собой утянут.

      ***

      Того страшного марша по степи до Коротояка Адашев почти не помнил – почти в самом начале он получил по голове татарской саблей, только крепкий череп и спас. Поэтому сознание мутилось, и видения смешались с явью. Семён к раненым не ушёл, шёл в каре, рубил и колол, но совершенно не помнил себя.

      Потом, в лекарне, когда он малость оклемался, ему рассказали, что из сотни живыми до Коротояка дошли 36 человек – все раненые, многие – многократно. Легли бы и они, но коротоякский гарнизон спас. Когда те узрели этот «марш живых мертвецов» – высыпали на вылазку из ворот, не слушая осторожного начальства. Отбили остатки сотни у татар, и затащили в город, а без того – не дошли бы.

      Но этого Семён уже совсем мне помнил – возле города его всё-таки приложило до беспамятства.

      Как шепнул ему потом лекарь-ублюдок – дотащил его до города Стрига.

      ***

      Боярин князя Воротынского Семён Адашев тряхнул головой, прогоняя воспоминания.

      Нет больше того пацана, потерявшего лучшего друга, и повзрослевшего за неделю на десять лет. Есть матёрый воитель Семён Адашев, видевший с тех пор десятки, если не сотни стычек и боёв.

      – Стригу помню. – повторил боярин.

      Потом посмотрел на гостя и спросил:

      – Тебе как, по дорогам таскаться ещё не надоело? Может, у меня останешься, поживёшь спокойно? А, Голобок? Что я тебе – миску щей и кусок хлеба не найду?

      Но слепой, не прекращая жевать, помотал головой. Потом выбрался из-за стола, и отвесил поясной поклон хозяину.

      – Спасибо тебе за хлеб, за соль, Молок. Но остаться – не останусь. Волк псу не служит.

      Адашев неловко пожал плечами, позабыв, что гость этого не видит. А Голобок сказал:

      – Пойду я. До ворот доведёшь?

      Прощание получилось скомканным, но быстрым. Голобок дружески толкнул хозяина кулаком в плечо, повернулся и пошёл по дороге, постукивая перед собой посохом.

      А Адашев замер в воротах, и лишь растерянно крикнул вслед:

      – Ты заходи, ежли что…

      И тут же повернулся на голос:

      – Барин! Барин! – от усадьбы к воротам бежал дворовой парень, которого звали так же, как и хозяина – Сенька.

      – Чего тебе? – сурово спросил боярин.

      – Боярыня рожает! Повитуха сказала – началось!

      Глава 1. Поздравляю, Жорик, ты бобёр!

      (Пятью минутами