Детская книга для мальчиков (с иллюстрациями). Борис Акунин

тетка, высунувшись, крикнула:

      – Цыганенок? Так его, Рашидка! Держи его, кудлатого! Лупцуй его, краснорубашечного! Пущай барынину шаль отдаст!

      Дикие какие-то они все тут, в 1914 году. С чего они взяли, что он вор? И почему называют цыганенком? Из-за кудрявых волос, что ли?

      Вести с этой публикой цивилизованные переговоры было бессмысленно.

      Ластик повернул за угол. Отсюда был виден выход на Солянку, где нынче утром (то есть через девяносто лет) была (то есть будет) привязана злая собака. Оттуда навстречу бежал человек в белой фуражке, с саблей на боку.

      – Чего свистишь, Рашидка? – кричал человек. – А, цыганок! Тот самый! Ништо, теперь под землю не провалится! Попался!

      И растопырил руки, готовясь ловить беглеца, чтоб не проскользнул на улицу.

      А Ластику и не надо было на улицу.

      Он рванул направо, в арку, за которой находился центральный двор.

      В секунду долетел до матовой плитки. Скорей, пока те двое не увидели, подцепил ее пальцами. Обдирая бока о тесные края, протиснулся вниз, бухнулся на что-то мягкое и задвинул квадрат на место.

      Оказалось, «что-то мягкое» – это колени мистера Ван Дорна.

      – Дай! – рванул тот Ластика за руку и остановил секундомер. Взглянул на циферблат, прошептал. – Феноменально!

      – Я все испортил! – задыхаясь, принялся каяться Ластик. – Хотел только на лошадь посмотреть, а тут эти как налетят!

      – Какие эти? – спросил профессор, сосредоточенно хлопая глазами и явно думая о чем-то другом.

      Ластик рассказал, как на него накинулись двое ненормальных – один дворник, второй вообще с саблей.

      – Вероятно, городовой, – кивнул Ван Дорн. – Так раньше называли милиционеров.

      – Всё. Теперь мне обратно дороги нет. – Ластик повесил голову. – Они будут меня стеречь… Но я честное слово ничего такого не делал! Всё пропало, да?

      Его глаза понемногу привыкли к полумраку, и Ластик увидел, что профессор вовсе не выглядит расстроенным. Совсем напротив – необычайно довольным.

      – Ничего, мой юный друг. Как говорят русские, первый блин комом. Дворник – это чепуха. И никто вас наверху стеречь не будет. Вы ведь снова попадете туда ровно в 8 часов 35 минут. Во дворе будет пусто, вам не из-за чего расстраиваться. Зато есть причина радоваться. Знаете, сколько времени вы отсутствовали?

      – Минуты две. Ну, может, три. Мне пришлось через другой двор бежать.

      – Больше. Судя по вашим часам, экскурсия в 1914 год продолжалась триста восемьдесят шесть секунд. Должно быть, вы слишком засмотрелись на эту вашу лошадь. Отсюда же это выглядело так: вы вылезли в дыру, задвинули плитку и сразу же после этого прыгнули обратно, прямо мне на колени. У меня прошло… – Ван Дорн взглянул на свои замысловатые, с несколькими циферблатами часы. – Всего одна целая пятьдесят шесть тысячных секунды.

      – Что это значит? – заморгал Ластик. – Я не понимаю.

      – Это значит, что моя гипотеза подтвердилась! Время в настоящем и время в прошлом движутся с разной скоростью! Коэффициент составляет, с поправкой на физикодинамическую некорректность… –