Война совести. Альберт Байкалов

ногу на землю и вышел из машины. – Они из Америки ехали. Там наверняка все продали, чтобы здесь заново купить…

      – А чего им надо-то? – хмыкнул Гвоздь и вывалил под ноги содержимое второго чемодана.

      – Машины, трактора, – разглядывая лежащий у ног подельника ворох рубашек, юбку и носки, пробормотал Хвастун. – Может, у чемоданов второе дно?

      Щербатый щелкнул выкидным ножом, подтянул к себе чемодан и стал отдирать внутренности.

      – Чего это за хрень? – Хвастун наклонился и взял брошенный Щербатым лоскут.

      Это было нечто похожее на полотенце. Только очень грубое и старое. Вон на изгибах пыль так въелась, что не отстирывается, а сделала материал желтым.

      Развернув его, Хвастун вытянул руки и склонил голову набок, пытаясь понять рисунок. От верхнего угла к нижнему этот кусок материи пересекала извилистая лента, вышитая синими нитками. В центре – два черных треугольника. Вокруг обыкновенные елки, какими их рисуют дети. По левой кромке какие-то старославянские надписи.

      – Видно, жена этого с рыжей бородой в детстве вышила и таскает повсюду за собой как память. – Он скомкал тряпку и бросил в кустарник.

      – Зря день убили, – с досадой проговорил Щербина и отбросил в сторону раскуроченный чемодан. – Ничего.

      – Они как знали, – зло плюнул себе под ноги Гвоздь. – Обыкновенный мусор насовали.

      – Что дальше? – Щербатый поднял на Хвастуна тяжелый взгляд.

      – Сегодня фарту больше не будет, – сделал вывод Хвастун. – Бросайте этот хлам здесь да поехали…

      Глава 2

      Стоя перед опустившими голову сыновьями, Никита Лукич слушал сбивчивые оправдания Панкрата.

      – Прости, недоглядел, – разводил родственник руками. – Бестия рыжая с толку сбила. Попросила помочь. А разве откажешь? Схватил я чемодан ее да понес. – Он махнул рукой в сторону стоянки такси. – Воротился, а ребятишки уже и пропажу обнаружили. И как недоглядели?

      Не успели порадоваться Никита и Агата новеньким российским паспортам, как их обокрали.

      – Взяли вроде ничего, если бы… – Никита не договорил.

      Как теперь быть? Конечно, воришки картой, вышитой на рушнике, воспользоваться не смогут. Не вся она там, остальная часть в иконе спрятана, которая хранилась в коробке. Да и не поймут они письмена и замысловатые рисунки, шитые выгоревшими от времени нитками… Никита попытался восстановить карту в памяти. Ручей, его изгибы, скалу… Нет, ничего не выходит. Можно, конечно, нарисовать от руки, но он многое упустит. Дед Елизар говорил, что за сто лет наверняка и так все поменялось. Может, и нет этого ручья вовсе? Он сокрушенно вздохнул и поскреб пятерней затылок. Искать надо.

      – Как хорошо, что вы еще не уехали! – раздался сбоку радостный голос.

      Никита Лукич развернулся на пятках и едва не налетел на уже знакомую журналистку, которая полчаса назад задавала ему вопросы. За ней и оператор с камерой на плече. Глядя на них, Никита вдруг вспомнил, что часто, украдкой от остальных