Апостасия. Отступничество. Людмила Разумовская

колючий воздух. Сердце ее громко стучало, заглушая звуки уходящих и прощавшихся с Михалычем гостей.

      Наконец ушли последние. Кажется, это были Петр с братом. Натан Григорьевич (он же Михалыч) закрыл дверь и вернулся в комнату.

      Наденька бросилась ему на шею.

      – Ну полно, полно… ты меня задушишь, – шутливо оборонялся Натан Григорьевич.

      – Как я соскучилась, Натан!.. Я чуть не умерла! – И Наденька еще теснее прильнула к Натану Григорьевичу.

      – Ну, довольно… отпусти меня, девочка… Слышишь? Нам нужно серьезно поговорить.

      Наденька вздохнула и с трудом отлепила свою хорошенькую головку от груди обожаемого учителя.

      – Ну а теперь расскажи мне все по порядку, – попросил Натан Григорьевич, усаживая ее на диван и сам садясь напротив нее.

      – Все слава Богу. Ты же читал в газетах…

      – Как Янек?

      – Он… последние дни был не в себе… Из-за этой истории с Елизаветой Федоровной. Понимаешь, уже все было готово, но в карете великий князь оказался не один, а с женой и детьми князя Павла… И Янек говорил, что не смог… из-за детей… что приговор касался только великого князя… и что если теперь ему опять не удастся, он сделает себе харакири.

      – Что за чушь!

      – Понимаешь, он был в таком… невероятно возвышенном состоянии духа!.. Это невозможно описать. Он все повторял, как он всех любит! Как он счастлив, как он любит весь мир! И что мы непременно победим! И какая будет светлая, прекрасная жизнь!.. Что революция дала ему ни с чем не сравнимое счастье, что ему совсем не жаль принести себя в жертву, что он успокоится, только когда князь Сергей будет убит…

      – Ты видела сама, как все произошло?

      – Нет… Я пришла уже после… всего. Янека уже увели, а на месте взрыва оказалась только маленькая кучка из останков князя и… всего остального… вершков десять. Князя разорвало буквально на мелкие кусочки… Елизавета Федоровна была как помешанная… Выбежала из дворца и стала, что-то приговаривая, собирать останки князя в платок… Ей помогали… Кто-то принес палец с обручальным кольцом… а сердце, говорят, потом нашли на крыше какого-то здания… Потом сложили все немногое, что от него осталось, на носилки, накрыли шинелью и отнесли в Чудов монастырь… Потом я ушла.

      – Ну и отлично, – спокойно сказал Натан Григорьевич. – Я утром уезжаю, Надя. За границу. Начнутся аресты. Надо переждать.

      – А я? – вскрикнула Наденька.

      – Ты останешься здесь, – спокойно произнес Натан Григорьевич.

      – Я не хочу. Я хочу с тобой! Возьми меня с собой, Натан!

      – Девочка моя, существует революционная дисциплина, и ни ты, ни я не имеем права ее нарушать.

      – Я в положении, Натан, – опустив голову, тихо произнесла Наденька.

      – У-у! Милая!.. Что ж ты так неосторожна?.. – Он взял ее за подбородок и приподнял кверху смущенное лицо. – И что? Уже ничего нельзя сделать? – Он смотрел ласково и немного насмешливо.

      Наденька покачала головой.

      – Тогда