Одиночество Лины. Расселл Дайер

Я посидела с тобой минут десять, но мне все же надо было вернуться домой, чтобы отдохнуть и приготовить воскресный обед, – объяснила мама, оправдывая почему она опоздала, и почему ее до сих пор не было.

      Лина поняла, что маме нужна похвала за это посещение и кивнула, одобряя ее решение прийти:

      – Все хорошо, я сама справлюсь.

      – Почему ты не сказала мне, что беременна? – мама прошептала, чтобы никто не слышал.

      Хотя, кто мог услышать? Новоиспеченные родители час как ушли домой холить и лелеять свое чадо – так представлялось Лине, ведь все родители так поступают. Она завидовала этому ребенку.

      – Срок был небольшой – чуть больше трех месяцев, – Лина объяснила с некоторым раздражением в голосе. – Я ждала, когда срок будет больше.

      Она и правда планировала сказать маме в тот день, когда приехала бы к ней на обед, но авария помешала.

      – Ну ты могла бы и пораньше сказать. Вчера мне пришлось все выяснять у врача, – сказала мама, чувствуя себя уязвленной. Лина не стала извиняться.

      – А почему они поместили тебя в послеродовую палату?

      – Не знаю. Больница была переполнена, когда меня сюда привезли, – ответила Лина несколько резко.

      Этот тон не понравился маме.

      – Ты не знаешь, кто это был – мальчик или девочка? – спросила она.

      – Не знаю. Какая разница? – сказала Лина, еще больше раздражаясь.

      На самом деле, она знала. Это была девочка: на прошлой неделе доктор ей сказал на УЗИ. Лина злилась, зная наперед, что мама не одобрит ее решения забеременеть, будучи не замужем: именно поэтому она и не говорила. Ей не хотелось подвергать себя и своего ребенка критике со стороны мамы раньше, чем следовало. В ее сознании вдруг мелькнула мысль, что ее ребенок никому не причинил вреда, и уже никогда не причинит.

      Маму задело, что дочь раздражают расспросы, но она старалась не подать виду и сказала:

      – Мне жалко, что так вышло с ребенком, но по крайней мере это разрешило ситуацию.

      Она ждала, что Лина согласится. На этом этапе своей жизни Лина и правда не хотела ребенка. Ей было двадцать восемь лет, и пока материнские инстинкты в ней спали. До беременности она не хотела ребенка, но что-то сейчас заставляло ее не потакать матери и не соглашаться с ней. Возможно, это исходило от нежелания видеть в этом ужасном происшествии что-то хорошее.

      – Когда тебя отпустят домой? Они сказали? – спросила мама, посматривая на часы. Визит переставал ей нравиться.

      Лина ответила:

      – Завтра утром. Около десяти.

      Она соврала. Возможно, ее отпустят раньше. Она сказала неправду, потому что мама могла еще раз прийти в больницу до того, как ее выпустят, а ей хотелось поехать домой одной. Ей не нравилось зависеть от благотворительности других, даже если это мама.

      – Я буду на работе в это время.

      О том, чтобы отпроситься с работы и забрать дочь из больницы не могло быть и речи.

      – К тебе никто больше не приходил? – спросила мама.

      – Нет, совсем нет, – сказала Лина, не желая обсуждать