Преступления без наказания. Игорь Онофрей

бы упустил. Поэтому решил просто запомнить разговор и потом воспроизвести его. Так и появились эти записки, которые стали основой дальнейших рассказов – в точности в той последовательности, как шла беседа.

      Солнце ещё не взошло, но становилось всё светлее. Генерал замолчал. Мысли в голове Андрея беспорядочно роились – полностью осмыслить всё услышанное ему мешали алкоголь и усталость.

      Генерал лёг, скрестив руки на груди, и, к удивлению Андрея, мгновенно уснул. Андрей тоже лёг, не раздеваясь, ему казалось, что он не сможет уснуть. Вроде бы щёлкнула дверь купе, поезд остановился… А дальше мысли спутались, затуманились, и мозг погрузился в тёмную пропасть.

      Кто-то упорно трясёт Андрея за плечо.

      – Господин, вставайте, я обещал разбудить вас на завтрак.

      Голова шумела. Андрею казалось, что он только заснул.

      – А где генерал?

      Полка напротив была будто нетронутой. Столик – чистый. Проводник, выходя из купе и закрывая за собой дверь, ответил:

      – Ресторан закроется через полчаса.

      Андрей продолжал смотреть на полку, тряся головой и ничего не понимая. Впереди были шесть с половиной суток путешествия в одиночестве.

      Что Андрей рассказал о себе генералу

      Я умиляюсь, когда мои сверстники вспоминают свои детство, отрочество и юность так подробно, словно это было совсем недавно. Честно говоря, мне иногда сложно вспомнить, что происходило в прошлом году. Поэтому когда я слышу воспоминания о детстве от других, думаю, что это скорее попытка выдать желаемое за действительное, то есть мои сверстники хотят помнить всё именно так, как они рассказывают.

      Память у меня хорошая, несмотря на мои 70, но, как я её ни напрягаю, кроме каких-то отдельных и редких детских эпизодов, мало что припоминаю. Судя по семейным альбомам, родителям было не до фотографий. Всё, что я собрал по своим архивам и с помощью старших сестёр, – это две-три фотографии, на которых мне примерно год и где снят такой толстый бутуз, что мне не верится, что это я!

      Как рассказывала мама, по вине японских врачей я едва не умер в годовалом возрасте от какой-то неведомой желудочной болезни. Выходила меня заговорами какая-то бабка. Видимо, поэтому у меня по сей день нет большой любви к японцам, а заодно и к врачам. Вероятно, по этой же причине, если что случается со здоровьем, я ищу какую-нибудь бабку, которая вылечила бы меня от любой напасти.

      Когда родились мои дети (а произошло это в столице Австралии – Канберре), мне кажется, не проходило и дня, чтобы их не фотографировали, поэтому альбомы со снимками их счастливого детства занимают не одну полку в книжном шкафу. Вот десятки фотографий моего полугодовалого сына. А здесь ему годик… Тут и видео. Количество и того, и другого удвоилось с появлением на свет дочки.

      Когда рождались мои дети, я присутствовал при родах. Не понимаю, почему женщин всё время пугают родами? Мне кажется, наш первенец так легко достался жене, что я не знаю, как жена, – но я даже не успел испугаться,