Большая книга ужасов 2013 (сборник). Ирина Щеглова

Лежал и лежал, наверное, все-таки головой ударился, потерял сознание. Я доберусь до него первым и по льду дотащу до берега…

      И ничего это не даст. То есть ничего совсем, они перейдут реку и на твердой земле они с нами справятся легко.

      Я добежал до середины реки, остановился. Лапы тут же начали подмерзать, и мне приходилось пританцовывать.

      Я стал его звать, но Костик так и не поднялся. Не слышал.

      Ну, я и вернулся. Навстречу этим.

      Тварь приблизилась ко мне, выставив в стороны руки, перебирая длинными когтистыми пальцами. И другая, справа. И слева. Треугольником, в центре которого оказался я. Неторопливые.

      Мороз связал их движения, закрепостил мышцы и притупил реакцию, теперь они были почти как я. Но этого «почти» им вполне бы хватило.

      Я понял это и подпрыгнул.

      Я не очень любил всю эту собачью физкультуру, особенно прыжки, во-первых, это выглядит глупо, во-вторых, может искалечить скакательный сустав. Айк любил прыгать, я нет, я не лягушка. К тому же прыгать со сломанными ребрами не очень приятно.

      Я подпрыгнул и хлопнулся на лед, всей своей массой. И еще раз. Твари успели переглянуться, и тут я подпрыгнул третий раз.

      Лед разошелся подо мной, треснул на тысячу мелких осколков, я оказался в воде. Мне почудилось, что я провалился в кипяток, ошпарило всего, до кончиков ушей.

      Но твари провалились вместе со мною. Все три.

      Они утонули сразу, как гвозди, бульк, и все, нету, ушли, вода не терпит нечистых, надеюсь, что они погибли совсем, захлебнулись и легли на дно. Я барахтался, старался выползти на лед, зная, что это бесполезно. Человек в состоянии выбраться из полыньи, если не впадет в истерику. Собака вылезти не может. Совсем. Никак. В истерике, без истерики, никак. Нет у нее рук. Поэтому барахтаться можно долго.

      Минут пять.

      Я стал барахтаться. Это было довольно сложно – течение упорно затягивало меня под лед, я так же упорно ему сопротивлялся, даже зубами старался прихватиться, кстати, совсем бесполезно – лед крошился, как стекло, резал десны и язык. Костик продолжал лежать на льду не двигаясь.

      Я опять позвал. Почти ничего из этого не получилось, я только хрипел и плевался кровью – видимо, ребра все-таки пробили легкие. Зато не больно – холодная вода прекрасное обезболивающе средство. Наверное, ты успеешь замерзнуть раньше, чем утонешь, сердце остановится, и ты преспокойно пойдешь ко дну, без особых каких-то мыслей, без сожалений. Собственно, неплохая смерть. Не самая плохая, конечно, есть гораздо хуже и мучительней.

      Плохо, что ни о чем толком подумать не получается – когда изо всех сил скребешь по льду передними лапами, никакие мысли в голову не лезут. То есть лезут – поскорей бы все это закончилось, поскорее.

      В груди кольнуло. То ли ребро окончательно пробило легкое, то ли все-таки сердце, какая разница, не очень сильно. Правда левая передняя лапа повисла, я перестал ее чувствовать, она повисла, и я снова уцепился за лед зубами, и удержался секунд двадцать. После чего лед, конечно же, раскололся.

      Ну, а я утонул.

      Ага,