Ласка скорпиона. Нора Робертс

Кроме них и находящихся в этой комнате, никто не услышит ни полслова об этом деле вплоть до особого распоряжения.

      – Майор Оберман. Он же… он же живая легенда. Он как бог.

      – Да хоть сам Христос во втором пришествии, мне плевать. Его дочь – грязный коп. Она грязный коп, Пибоди. Пересечение синей линии создает положение вне закона. Давай-ка приниматься за работу.

      – Ты ничего не ела, – вставил Рорк, погладив Пибоди по волосам.

      – Это верно.

      – Она будет лучше работать, если поест хоть немного, – сказал он Еве.

      – Ты прав. – Ева погасила нетерпение, как гасила бушующее в душе пламя ярости, пока слушала рассказ Пибоди. – Нам всем надо заправиться, а уж потом займемся делом.

      – На меня трясучка напала после всего этого, – призналась Пибоди, – и меня до сих пор пробирает, хотя сейчас мне уже лучше. Надо позвонить маме, сказать ей спасибо.

      – За что? Мама-то тут при чем?

      – Я бросила свой уродский костюм на пол в раздевалке. Я бы его там и оставила, он весь промок от пота, но тут я будто услышала мамин голос. Она всегда говорила мне, что надо уважать свои вещи. Это я и услышала. Если бы я оставила на полу свои вещи, они бы их увидели, они бы меня нашли. И тогда я бы не смогла рассказать тебе, что дочь святого Обермана – грязный коп.

      – Маму ты завтра с утра поблагодаришь, – распорядилась Ева. – А сейчас давай работать.

      – Как насчет бифштекса? – спросил Рорк, обнимая Пибоди за плечи, когда она встала.

      – Честно-честно?

      Он чмокнул ее в макушку, и она покраснела.

      – Меню предоставь мне. Ты храбрая девочка, Пибоди.

      – Да у меня душа ушла в пятки.

      Рорк поцеловал ее еще раз.

      – Ты же не будешь спорить с человеком, который хочет угостить тебя бифштексом.

      У себя в кабинете Ева приготовила доску, пока Пибоди и Макнаб ели. Рорк все сделал правильно: покормил, напоил, приласкал и успокоил. Он умел попасть прямо в точку в подобных делах.

      Да и вообще лучше было дать Пибоди время прийти в себя, отдышаться, а уж потом приступать к делу, обещавшему стать не только трудным, но и отвратительным.

      – А она красивая, – заметил Рорк, изучая идентификационную фотографию Рене Оберман на доске.

      – Да, и она, говорят, умеет пользоваться своей внешностью, как и репутацией отца. Ходят такие слухи, тихие, приглушенные, но ходят. Я…

      Ева покачала головой и вышла из комнаты.

      – В чем дело? – спросил Рорк, выходя следом за ней.

      Ева заговорила, понизив голос:

      – Если бы они ее обнаружили, они бы ее убили. Этого никак не обойдешь. На этот счет Пибоди была права.

      – Наверняка это было ужасно – вот так оказаться в западне.

      – Мы сегодня поцапались с тремя придурками, и один из них врезал ей пару раз довольно крепко. Я ей сказала, что она тяжела на ногу, что ей надо поработать над техникой кулачного боя. И что она сделала? Пошла в пустой дрянной спортзал. Если бы дело повернулось по-другому, в этом чертовом спортзале нашли бы ее тело.