Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945). Давид Мотадель

религиозную политику и пропаганду для подстрекательства мусульманских подданных других колониальных держав. Во время Крымской войны британцы, французы и турки пытались поднять против России мусульман Крымского полуострова и Кавказа24. Одним из наиболее значительных примеров использования ислама в политической и военной стратегии стали попытки Центральных держав посеять в ходе Первой мировой войны революционное возмущение среди правоверных, живущих под властью Антанты25. Осенью 1914 года власти Германии и Османской империи добились от стамбульского шейх-уль-ислама – высшего религиозного авторитета Османской империи – провозглашения панисламского джихада. Его прокламация призывала правоверных к войне против держав Антанты, причем ее распространили по всему миру, переведя на арабский, персидский, урду и татарский. В ходе войны Берлин и Стамбул активно старались, как выразился Вильгельм II, подтолкнуть «весь магометанский мир к дикому бунту» против Британской, Российской и Французской империй26. Германские и османские власти использовали для этого панисламистские лозунги и сети влияния в Северной Африке, на Ближнем Востоке, в России и в Индии. Британцы, французы и русские отвечали разработкой собственной религиозной политики и развертыванием своей пропаганды27. Ислам воспринимался как мощная политическая сила, которая способна повлиять на ход войны. «Всякий раз за панисламизмом стояла (или реализовывалась параллельно с ним) империалистическая политика какой-то европейской державы, чьи цели и интересы на данный момент, как представлялось, совпадали с устремлениями мусульман в целом или какого-то исламского владыки в частности»,– писал американский ученый Дуайт Э. Ли в 1942 году28. За проектами обоих воюющих блоков во Второй мировой войне последовала поддержка, которую Запад оказывал исламским антикоммунистическим движениям в период холодной войны – линия, которая привела к содействию моджахедам в Афганистане, где Вашингтон распространял не только «Стингеры», но и экземпляры Корана29.

      Ученые уже проявили определенный интерес к истории взаимоотношений великих держав с исламом. Тем не менее пока наиболее исследованным сюжетом остается германо-османская кампания по мобилизации мусульман во время Первой мировой войны30. Причем она не просто признается значимой вехой военными историками31 – исламоведы тоже считают ее важнейшим событием в современной политической истории ислама32. Вторая мировая война в указанном отношении привлекла меньше внимания33. Историки-исламоведы, занимающиеся ею, склонны принижать значение этого конфликта. «В годы Второй мировой войны ислам как таковой вообще не был задействован, хотя отдельные мусульмане и группы мусульман сражались по обе стороны фронта»,– писал Яков Ландау, автор влиятельного исследования, посвященного панисламизму34. Однако,

24

Orlando Figes, Crimea (London, 2010), passim. О страхах царского правительства, связанных с исламом, см.: Mara Kozelsky, «Casualties of Conflict: Crimean Tatars during the Crimean War», Slavic Review 67, 4 (2008), 862–891.

25

Основные работы, посвященные роли ислама в Первой мировой войне: Herbert Landolin Müller, Islam, Gihâd («Heiliger Krieg») und Deutsches Reich: Ein Nachspiel zur wilhelminischen Weltpolitik im Maghreb 1914–1918 (Frankfurt, 1992); Peter Hop-kirk, On Secret Service East of Constantinople: The Plot to Bring Down the British Empire (London, 1994); Donald M. McKale, War by Revolution: Germany and Great Britain in the Middle East in the Era of World War I (Kent, OH, 1998); Tilman Lüdke, Jihad Made in Germany: Ottoman and German Propaganda and Intelligence Operations in the First World War (Münster, 2005); Salvador Oberhaus, «Zum wilden Aufstande entflammen:» Die deutsche Propagandastrategie für den Orient im Ersten Weltkrieg am Bei-spiel Ägypten (Saarbrücken, 2007); и Sean McMeekin, The Berlin-Baghdad Express: The Ottoman Empire and Germany’s Bid for World Power, 1898–1918 (London, 2010).

26

Цит. по: Fritz Fischer, Germany’s Aims in the First World War (New York, 1967), 121.

27

William L. Cleveland, «The Role of Islam as Political Ideology in the First World War», in Edward Ingram (ed.), National and International Politics in the Middle East: Essays in Honour of Elie Kedourie (London, 1986), 84–101.

28

Dwight E. Lee, «The Origins of Pan-Islamism», American Historical Review 47, 2 (1942), 278–287, 286.

29

Matthew F. Jacobs, «The Perils and Promises of Islam: The United States and the Muslim Middle East in the Early Cold War», Diplomatic History 30, 4 (2006), 705–739; Matthew F.Jacobs, Imagining the Middle East: The Building of an American Foreign Policy, 1918–1967 (Chapel Hill, NC, 2011), 55–94; по холодной войне см.: Steve Coll, Ghost Wars: The Secret History of the CIA, Afghanistan, and Bin Laden, from the Soviet Invasion to September 10, 2001 (London, 2004).

30

Наиболее значимые работы перечислены в сноске 25.

31

Fischer, Germany’s Aims in the First World War, 120–131; Hew Strachan, The First World War (London, 2003), 95–123; and David Stevenson, 1914–1918: The History of the First World War (London, 2004), 115 и 125.

32

Jacob M.Landau, The Politics of Pan-Islam: Ideology and Organization (Oxford, 1990), 105– 142; Martin S. Kramer, Islam Assembled: The Advent of the Muslim Congresses (New York, 1986), 55–68; Rudolph Peters, Jihad in Classical and Modern Islam (Princeton, NJ, 2005), 55–57; и Cemil Aydin, The Politics of Anti-Westernism in Asia: Visions of World Order in Pan-Islamic and Pan-Asian Thought (New York, 2007), 106–111.

33

Marshall G.S.Hodgson, The Venture of Islam: Conscience and History in a World Civilization, 3 vols. (Chicago, 1974), vol. 3, 414–415: эта работа представляет собой поразительное исключение.

34

Landau, Politics of Pan-Islam, 248. Хотя мобилизации ислама во время Первой мировой войны Ландау уделяет много страниц (73–142), Вторая мировая освещена куда более скудно (245–247).