Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945). Давид Мотадель

ввели строгую цензуру, особенно в общественных местах, и старались глушить немецкие передачи.

      В содержательном плане нацистская пропаганда также столкнулась с серьезными затруднениями. Во-первых, агрессивный тон, вульгарный язык и пронизанная насилием тематика программ были рассчитаны главным образом на необразованные слои населения. Воздействие подобных передач на образованные элиты (а именно им принадлежало большинство приемников) и даже на публику в кофейнях, по всей видимости, было куда слабее. Размышляя о «грубом языке немецких программ», Майлс Лэмпсон (позже лорд Киллэрн), посол Великобритании в Египте, отмечал: «Возможно, такой язык и нравится более примитивным слушателям, однако следует надеяться на то, что он не достигает своей цели среди более утонченных жителей Востока, которые весьма ценят приличия»529. Один египетский дипломат рассказывал своему английскому коллеге, что ужасные истории о поведении британских войск в мусульманских странах – «рассказы о пьяных оргиях, изнасилованиях, убийствах» – часто звучали настолько вызывающе, что его жена требовала выключить радио, потому что ей становилось дурно530. Берлинский эфир «дает именно то, что нужно экстремистам для обработки фанатиков [среди населения]», но «в умеренных слоях общества его высмеивают»,– сообщал британский представитель в Сирии531. А его коллега в одной из стран Персидского залива отмечал, что местных мусульман «забавляет способность Юниса Бахри мгновенно взвинчивать себя»532. Во-вторых, немецкая пропаганда, как в печати, так и на радио, избегала щекотливого вопроса независимости от колониального владычества. Уважая имперские интересы Италии, вишистской Франции и франкистской Испании в Северной Африке и на Ближнем Востоке, берлинские власти вынуждены были признать, что эти союзы негативно сказываются на их поддержке в мусульманской среде. В-третьих, откровенная эксплуатация религиозной тематики – суровое благочестие, продвигаемое немецкой пропагандой,– оскорбляло многих верующих533. В-четвертых, немецкая пропаганда столкнулась с проблемами достоверности и, следовательно, доверия, поскольку даже самые наивные слушатели знали, что она служит определенным политическим интересам. Наконец – и это, возможно, самое главное,– немцы не обладали гегемонией в обработке общественного мнения. Политически преобладая в регионе, союзники организовали широкую кампанию по борьбе с немецкой пропагандой, о чем будет сказано ниже.

      В целом немецкой пропаганде не удалось поднять население против союзников в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Более того, солдаты-мусульмане, служившие в войсках антигитлеровской коалиции, дезертировали в очень малых количествах534. Даже те, кто всерьез воспринял призывы Берлина к джихаду, едва ли были готовы поднять бунт или даже провести диверсию без поставок оружия и конкретной помощи от немцев. Исследования на тему восприятия нацизма в разных

529

Лэмпсон – Галифаксу (МИД), 6 июля 1939 г., Александрия, NA, FO 395/664.

530

Чарльз (римское посольство) – Кавендишу-Бентинку (МИД), 1 июня 1939 г., Рим, NA, FO 395/664.

531

Макерет (дипмиссия в Дамаске) – МИДу, 10 мая 1939 г., Дамаск, NA, FO 395/663.

532

Галлоуэй (британское политическое агентство в Кувейте) – резидентству Персидского залива (Бушир), 23 июня 1939 г., Кувейт, NA, FO 395/664; затем это письмо переслали в министерство по делам Индии и в министерство иностранных дел.

533

Найт (генеральное консульство в Тунисе) – МИДу, 14 июня 1939 г., Тунис, NA, FO 395/664 (этот документ демонстрирует ярость, вызванную эксплуатацией Корана в целях пропаганды).

534

Gerhard Höpp, «Frontwechsel: Muslimische Deserteure im Ersten und Zweiten Weltkrieg und in der Zwischenkriegszeit», in Höpp and Reinwald (eds.), Fremdeinsätze, 129–141.