Короткое лето. Алексадр Владимирович Хвостов

погулять после работы, а заодно сходить в любимое кафе, что почти в двух шагах от моего дома. Да и кто дома меня ждал? Муж бросил, узнав, что я родила мертворождённого ребенка и больше не смогу рожать, сёстры живут далеко своими семьями, мама умерла… Даже Джонни, любимый мой пёс, издох в конце той весны. Так что кто бы меня дома ждал! В кафе я сидела у окна, смотрела на вечерний город, пила чай с пирожными и грустила обо всех понемногу.

      – Женщина, вам не плохо? – спросила меня какая-то девушка, легонько хлопая меня по плечу. Я взглянула на неё: это была невысокого роста блондинка с длинными волосами и милым личиком, на котором были светлые, тонкие брови, светло-серые глаза, маленький, заострённый носик и такие же маленькие, тонкие губы. Ей-богу, куколка, а не девушка!

      – Нет, мне не плохо, спасибо, – отвечаю я. – А вы присаживайтесь ко мне за столик, пожалуйста!

      – Спасибо, – сказала девушка, очевидно, удивляясь неожиданному приглашению. – Я лишь своё всё заберу.

      Не прошло и двух минут, как мы уже сидели вместе. Какое-то время девушка молча смотрела на меня.

      – Что-то не так? – спросила я, прервав эту паузу.

      – Нет, – отвечает девушка. – Просто мне нравится ваше лицо. Особенно глаза. Да, у вас красивые, большие, светлые я бы сказала даже, глубокие глаза. Только почему-то они у вас грустные.

      – Ого! – удивляюсь я. – Да вы, девушка, художник?

      – Почему? – спросила собеседница.

      – Да просто художникам дана такая наблюдательность, – говорю я.

      Девушка смущённо улыбнулась.

      – Увы, но я к художникам не имею никакого отношения, – сказала она. – Я училась два года на псих-факе, потом бросила. Работаю в такси диспетчером. Не жалею, если, по совести. Кстати, а ничего, что мы не познакомились?

      – Давайте это исправим! – сказала я. – Меня зовут Валерия Ивановна. Можно тётя Лера и на «ты».

      – А я Елена, – сказала девушка. – Можно Ляля и тоже на «ты». А чем ты занимаешься?

      – По образованию я учитель иностранного языка, – сказала я, – а по специальности литературный переводчик в издательстве.

      – А почему там работаешь? – спросила Ляля.

      – Да просто пару лет назад решила поменять профессию, потому что просто надоело, – сказала я. – А что! Ни тебе планов, ни тебе тетрадок с ошибками детей, никакого тебе другого «геморроя».

      Ляля невольно хохотнула.

      – Что такое? – спросила я её сквозь свой смех.

      – Прости, конечно, просто нечасто от взрослой женщины услышишь такие словечки. Они как-то более к лицу нам, молодым, – сказала Ляля.

      – Знаешь, Ляля, – говорю я, – я не скажу, что являюсь поклонницей молодёжной культуры речи, но если слышу от молодых какое-то интересное словцо или какую-то остроумную фразу, то беру на вооружение. Спросишь – зачем? Да чтобы иногда украсить ими свои статьи по прочитанным или переведённым мной книгам или путевые заметки. Иначе говоря, если хочешь, сделать их привлекательнее не только для старших, но и молодых.

      Моя собеседница удивленно вытаращила на меня свои глаза.

      – Так ты и пишешь? – спросила она.

      – Немного, – ответил я. – И даже публикуюсь на одном литературном сайте. Но это так, хобби моё. А ты чем увлекаешься?

      – Самое больше моё увлечение – спорт, – сказала Ляля. – Причём, в любом его виде: летом – плаванье, бадминтон, ролики, гимнастика на воздухе; а зимой – коньки. Но больше всего люблю собрать пазлы. Книги читаю по настроению. А что ты переводишь и с какого языка?

      – Я перевожу проз и пьесы в прозе, – отвечаю я. – Основной язык у меня – английский, а так я знаю ещё и французский. А ты на псих-фак почему пошла?

      – В своё время, когда я была школьницей, Варвара Ульяновна, наш психолог, читала психологию так интересно, что я влюбилась в этот предмет и твёрдо решила учиться на психолога, – сказала Ляля.

      – А что ж бросила? – спросила я.

      – Позволь, я не буду это говорить, – сказала Ляля после недолгого молчания. – Но поверь мне, это далеко не из-за лени.

      – Дело твоё! – сказала я.

      – А родители у тебя есть? – спросил я.

      – Нет, я сирота, – сказала Ляля. – Отца я вообще не знала, а мать у меня непутёвая была: пила – ну и допилась сперва до того, что я в детдом попала, а потом до того, что ей в ссоре башку пробили.

      – Ой, прости! – сказала я.

      – Ничего, – ответила Ляля. – Одно немного утешает – жить есть где.

      Ляля глянула на часы.

      – Ты куда-то спешишь? – спросила я её.

      – На автобус, – сказала она.

      – Подожди немного! – сказала я. Найдя ручку и блокнот, я записала телефон и дала Ляле этот листок. – Позвони, если захочешь.

      – Спасибо, – сказала Ляля с улыбкой. – Рада была познакомиться!

      – Взаимно! – ответила я, и мы расстались.

      Что я думала себе, идя домой, – бог его знает! Но домой я уже шла совершенно