Расскажи им обо мне. Марина Валетшина

лону, того и гляди повалятся друг на дружку.

      – Поспал пару часов, встал, дай, думаю, в окно гляну. Смотрю, понять не могу – ну не дебил же я, чтобы так парковаться? Прямо впритык к соседней машине. Помню, что дверь свободно открывал, когда выходил. Что за ерунда? Думаю, надо выйти посмотреть. Пока оделся, на лифте спустился, выхожу – а она уже ну совсем вплотную к соседу стоит, дверь в дверь прислонилась. Вот черт. Машина сама, что ли, двигается?

      Костя выпустил густую струю зеленоватого дыма в приоткрытое окно, швырнул окурок и быстрее поднял стекло, чтоб меньше запаха успело проникнуть в машину. Но тяжелый сигаретный угар, смешанный с уличным холодом, все равно успел застыть в салоне. Тоня поморщилась, а Костик продолжал, кашлянув:

      – И представляешь? Это днем подтаяло, а к вечеру опять льдом прихватило асфальт, она и сползла по скользкому. Пару сантиметров оставалось до соседней машины, – Костя показал на пальцах, сколько это – пара сантиметров, но Тоня не смотрела, слушала, не оборачиваясь, глядела в свое окно. – Кое-как отодвинулся… А сосед и не заметил ничего, он еще неделю потом не выезжал.

      – Ничего себе… – отозвалась Тоня, – ты не рассказывал.

      – А тебе как будто интересно, – вдруг озлился Костя.

      Тоня вздохнула. «Опять все не так», – тоскливо подумала она. В последнее время Костя в отношении нее стал каким-то нервным.

      – Вон, не они это? – через какое-то время спросила Тоня. Костя перегнулся, чтобы глянуть в Тонино окно, туда, куда она указывала.

      – Да-а, – протянул он. – Стаса машина. Да, он. А тетя с ним – наверное, это и есть та женщина… Ну, пошли, что ли, посмотрим. – Костя заглушил двигатель.

      – Мать той девушки?

      – Ага, – ответил Костя. – Ну пойдем, пойдем, – торопил он. – Ты только не вздумай там спрашивать что-нибудь про это!

      – Я что, больная? – огрызнулась Тоня.

      Они вышли из машины и направились к давнему Костиному приятелю Стасу. Стас больше не жил в родном городе и сейчас приехал сюда помочь той самой женщине продать автомобиль ее дочери. С их семьей он был тесно знаком и тут же примчался, когда к нему обратились за помощью.

      Выйдя первым, Стас открыл пассажирскую дверь, и из машины показалась немолодая статная женщина, со строгим, довольно красивым лицом. Она аккуратно вышла, подобрав полы длинной шубы. Рукой в гладкой перчатке поправила воротник-стойку, сдержанно поздоровалась с Костей и Тоней, но при этом довольно внимательно вгляделась в их лица. Вчетвером они направились ко входу в подземный гараж, где предполагалось осмотреть автомобиль. Женщина передала Стасу небольшую черную коробочку (это были ключи от машины), пульт от ворот и еще что-то маленькое, блеснувшее металлом. Наверное, брелок, подумала Тоня, был прицеплен к ключам. И также она увидела, как потом Стас незаметно достал его, отстегнул и переложил в другой карман. Видимо передавать вещицу вместе с ключами будущему покупателю он не хотел.

      Стас открыл дверь в гараж, сначала вошел сам, потом придерживая дверь, запустил остальных, и они оказались в глухом бетонном коридоре, ведущем вниз. От шагов щелчком зажигалось автоматическое освещение, но тут же гасло, как только люди уходили на достаточное расстояние; где-то шумела вентиляция. Спустившись еще дальше, вся процессия повернула за угол, коридор там стал значительно шире, и слева и справа пошли одинаковые коричневые ворота с номерами боксов. У ворот номер 37 Стас остановился, обернулся на женщину, постоял немного и нажал кнопку пульта.

      Медленно поползли вверх коричневые ворота, приподнимая мрак над тем, что как зверь был заточен там за ними. Слабый свет из почти неосвещенного коридора проникал внутрь бокса, и в глубине его стали проявляться очертания темной машины. Запыленные потухшие фары тускло отражали давно не виданный ими свет. Вот ворота остановились, уехав далеко под потолок, и только кружились, растревоженные внезапным вторжением, крупицы пыли в раскрытом проеме.

      Стас прошел в бокс, поводил по стене рукой и нашел выключатель. Неожиданно ярко вспыхнули прямоугольники потолочных ламп, осветили замершую машину. Капот, крыша, лобовое стекло – все было покрыто удивительно ровным серым слоем. Тоня несмело заглянула внутрь, чтобы рассмотреть получше. Она никогда не видела раньше, чтобы машина была так засыпана пылью. И никогда не задумывалась, что вещи тоже погибают, покинутые своими хозяевами. И эти следы времени, неизбежного увядания, как итог вынужденной обездвиженности, преждевременно угасшей жизни, потрясли не только ее – все четверо изумленно молчали. А та женщина даже не подходила к боксу, так и осталась стоять чуть поодаль в коридоре. Тоня вдруг вспомнила о ней, обернулась и посторонилась. Ей стало отчего-то неловко, как будто она пролезла вперед хозяйки, и потому, смутившись, она быстро отошла в сторону от ворот. Но женщина выглядела бесстрастной, казалось, она просто ждала, когда все закончится.

      – Да-а… – Костя подошел к машине, провел пальцами по капоту. На пальцах остались серые мучнистые хлопья. – Сколько же она стояла?

      – Пол года где-то, – чуть призадумавшись ответил Стас. – Тамара Николаевна! – он обратился к женщине. – На ней не выезжал