Тиль. Григорий Горин

не ведьма!

      Палач. Так у нас и реки нет.

      Рыбник (печально). Да, да… Как это все не продумано!

      Монах (заунывно). Купите индульгенции! Купите отпущение грехов!..

      Появляется Клаас. Все поспешно бросаются к нему.

      Профос. Ну что?.. Как она себя чувствует?..

      Клаас. Жена повела ее домой… По-моему, Каталина лишилась рассудка.

      Рыбник. Бедная!.. Ах, как это все жестоко…

      Палач (отводит Клааса в сторонку). Клаас, я уж старался как мог… поаккуратней…

      Клаас (задумчиво). Да, да, молодец!

      Палач. Хитрость-то в чем: пакля сырая. Дыму много, а огонек не очень… Оно и не так больно!

      Клаас. Да, да, спасибо! (Дает Палачу деньги.)

      Монах. Купите индульгенции. Купите отпущение грехов!

      Профос (достает кошелек). Дай мне, монах! Пусть Господь простит нам нашу суровость! (Покупает индульгенцию.)

      Клаас (строго, Рыбнику). А ты, Иост?

      Рыбник. А что я? Ты считаешь – грех на мне?.. Клаас, я ведь не настаивал на пытке!.. Я просто хотел ясности… Ты ведь сам видел: Каталина делала какие-то отвары из трав, все время что-то бормотала… У нее видения бывали!.. Я ведь с ней искренне, по-соседски: Каталина, говорю, не надо видений!.. А она не слушается!.. (Вздохнул.) Слава богу, что оказалось, – не ведьма!.. Впрочем, грех откупить всегда полезно! (Порылся в карманах.) Клаас, не одолжишь флорин?

      Клаас (протянул кошелек). Бери!.. Больше бери!

      Рыбник (заглянув в кошелек). Откуда столько денег?!

      Клаас. Не волнуйся, деньги честные!.. Наследство от покойного брата.

      Рыбник. Как? Твой братец… того? Поздравляю, Клаас… Вернее, сочувствую… Ну, в общем, ты понимаешь?.. Везет же людям!.. Вот так живешь, живешь – и раз… брата нет! (Покупает индульгенцию.)

      Профос (подойдя к Клаасу). Если увидишь Каталину, передай ей мое искреннее сочувствие… Надо ж, чтоб именно сегодня, в базарный день… такое… Ах! (Покачал головой, ушел.)

      За ним ушли Рыбник и Палач. На сцене остались Клаас и Монах.

      Ламме

      Появляется Ламме. Он ведет за руку упирающуюся жену Калликен.

      Калликен. Не надо, Ламме, милый! Пойдем домой…

      Ламме. Нет, пусть нас рассудят!.. Если не веришь мне, послушай умного человека. Вот – Клаас! У него была большая жизнь, он – мудрее.

      Калликен. Стыдно, Ламме!..

      Ламме. Ничего стыдного… Дело житейское… Клаас, рассуди нас с женой!

      Клаас. Здравствуй, Ламме! Здравствуй, Калликен!

      Калликен. Здравствуйте, папаша Клаас… Образумьте его. (Указала на мужа.)

      Ламме. Нет, погоди… Дай сказать мне!.. Клаас, ты знаешь, что я женился на этой женщине, потому что влюбился в нее. И каждый влюбится, если он не слепой. Стоит только взглянуть на эти румяные щеки, на эту лебединую шейку, на эти мраморные плечики, на эту нежную грудь, на этот упругий живот; на эти крутые бедра, на эти круглые колени…

      Калликен (жалобно). Ламме!

      Ламме. Не перебивай! (Клаасу.)