Теория газового света. Екатерина Ландер

ладони на влажном, запотевшем стекле – липкое и холодное.

      А сентябрь пылал. Плыл в облаке бронзового зарева подсвеченных низким солнцем огненных листьев, и ждал, с какой-то устало-снисходительной улыбкой взирая на распластавшийся под ногами пестрый кленовый ковер.

      Ждал какого-то нечаянного мгновения, чьего-то волшебного чуда, маленького и прекрасного, как крылья промелькнувшей в воздухе поздней бабочки, как гомон всполошившихся птиц, собиравшихся со своими птенцами в дальнее путешествие. Как звенящий в нагретом воздухе пряный сухой ветер.

      Но чуда не случилось. Случилось другое…

      Те выходные, после которых жизнь никогда больше не была прежней, они с родителями провели за городом, в деревне у бабушки.

      Старый, просевший в землю приземистый домик, удивленно уставившийся распахнутыми ставнями вглубь заросшего сада. Ветхие яблони с ярко-красными и золотыми сладкими плодами. Покосившее деревянное крыльцо с облупившейся на перилах солнечно-желтой краской и старый седой кот. Пыльный сервант со старинным фарфоровым чайным сервизом и крутобокий отполированный самовар…

      Все это сохранилось в памяти далекими, помутневшими от времени образами-картинками, лишь терпкий, душистый запах сухого дерева, смолы и красных яблок, которые они собирали с мамой в саду в последний день, словно был до сих пор с ней, напоминая… и лаская своей давней, сладостной сказкой. Доброй, нежной. Сказкой, в которой нет ни лжи, ни страха, ни горя.

      Запах осенней влажной прелости листьев, пролитых недавним ночным дождем, и сладкий аромат яблочной корзинки были с ней и по дороге домой, наполняя тесный салон автомобиля еще живыми воспоминаниями о старом уютном домике.

      Темно-серые штанины девочки еще сохраняли на себе седые волоски со спины бабушкиного кота – перед отъездом он долго терся о ее ноги во время прощания, словно не желая отпускать, и его янтарно-оранжевые загадочные глаза отпечатались в памяти подобно поблескивавшим при свете двум золотым монеткам.

      Она заснула потом, убаюканная мирным перешептыванием гонимых ветром листьев за окном, звуками полусонного, утомленного осенним увяданием природы, радио – чьи-то едва различимые незнакомые голоса и музыка в эфире, тихими разговорами родителей и их планами на будущую неделю.

      Кажется, все произошедшее потом Кристина тоже увидела во сне. Неподвижно зависнув где-то в воздухе, словно поддерживаемая упругими нитями, она наблюдала все как-то со стороны, безучастно. Тяжелый бензовоз, выныривающий из-за поворота прямо на встречную полосу, скрип шин и визг тормозов – и страшный удар, буквально смявший их машину в груду покореженного железа…

      * * *

      Ветер шептал.

      Послеполуденное солнце плавило лучами суетящийся, вечно движущийся город, но как-то вяло, неуверенно, словно догорающая в последние минуты накалившаяся до предела лампочка, и что-то незаметное на первый взгляд – темнеющие облака на самой кромке горизонта, дуновения прохладного ветра, пришедшего словно из ниоткуда, глубина и серость низкого неба – говорило о том, что через пару часов стоит ждать смены погоды.

      Стеклянная