Маленькие и злые. Антология хоррора. Дмитрий Костюкевич

под себя.

      – Ножик захвати, – просит Проня.

      – А старый где?

      – Потерял в болоте.

      Вера усмехается.

      – А как ты будешь махать ножиком, раз правая ручка сгнила?

      – Он свободно машет обеими ручками!

      Настоящий маленький Атос.

      Вера хочет найти другую заправку, но раньше натыкается на водителя, съехавшего с дороги в кусты по нужде. Она останавливается метрах в тридцати от того места, выпускает Проню, а сама ждет в машине. Проходит пара минут. Человек в кустах начинает кричать, но кричит недолго. Когда Проня возвращается, из его правого бока торчит человеческая кисть с обручальным кольцом – такая же огромная, синяя и неподходящая, как язык тогда. Пальцы дергаются бессмысленно, ручка не слушается, но раз уж он приспособил язык, то и ручку сможет.

      Вера не знает, чем он занят в промежутках. Бродит по лесу? Сидит на болоте? Она также не знает, как он делает из отнятой части человеческого тела – часть своего. Или только думает, что не знает. Не помнит. Провал.

      – Зачем ты убиваешь? – спрашивает Вера на обратном пути. – Не можешь отрезать язык или руку у живого?

      Его круглая башка сворачивается к ней так резко – вот-вот отвалится и покатится под педаль.

      – Отрезать у живого?! – Он сердито машет на нее послушной ручкой с ножиком. – У живого?! Он тебе кто?! Ниндзя?!

      Вера начинает хохотать и не может остановиться. Слезы льются, затылок ломит, грунтовка расплывается перед глазами.

      – Ты на него похож, – смеется она. – На мужа.

      Когда-то он тоже умел насмешить ее как никто другой.

      Проня что-то ворчит, что-то саркастичное, наверное.

      – Что ты будешь делать, когда я умру? – интересуется Вера.

      – Он найдет другую хозяйку.

      – Любая может стать твоей хозяйкой?

      – Из тех, к кому кровь потянет.

      Он злобно фыркает. Ему надоело болтать, надоело, что над ним смеются. Муж умел смеяться только над другими, не над собой. Проня лезет между сиденьями, где снова шуршит, прячась в старую газету «Правда», как бомж или кот, зарывающий свое говно.

      К кому кровь потянет. К кому кровь потянет.

      Вера вдруг понимает: если она проживет на свете достаточно долго, если сгниют и будут заменены все ручки, все ножки, все части и не останется в нем ничего от мужа – после ее смерти он уйдет к кому-то другому. К дочке мужика на «Жигулях». Или к дочке мужика в кустах. Не к ее.

      *

      Дочка уезжает в Псков учиться на фельдшера. Осталось их всего три бабы среди леса. У Веры только огород и сад, у Василисы куры, у Тамары хозяйство большое.

      Летом Вера ждет его каждый день, но лето проходит, дочка уезжает. Наступает октябрь. Клен у дома кроваво-красный. Веру валит с ног какая-то лихорадка. Откуда?.. Не иначе с пепелища змеиного дома, где она на днях взяла пару кирпичей. Дом сгорел, но остался кусок ржавой трубы с перекрытиями, между которыми змеи любят ползать, меняя шкуры. Десятки змеиных