Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках. Александр Ципко

них хозяин, что им уже не надо думать о хлебе насущном.

      Я не знаю, является ли чувство благодарности таким же святым чувством, как любовь. Но я вижу, что по крайней мере у диких кошек, бывших бездомных кошек это чувство благодарности развито куда больше, чем у людей. Моя Муся уже десять лет живет со мной. У нее все есть: и дом, и любящий ее хозяин, и «шведский стол», и даже ее дочь, которая живет с ней и которая безумно любит ее. Но все равно у Муси возникает потребность периодически благодарить меня за свои радости жизни, иногда – как-то неловко, когда у нее появляется возможность, она бьет своим лбом мою руку, и глаза ее светятся откровенной благодарностью. Весь день, когда я в Москве, дома, Муся и ее внучка Чернушка подставляют мне свои спины, чтобы я их гладил. И что важно: чтобы гладил одновременно, двумя руками, чтобы было все по-честному, соблюдая их равенство по отношению ко мне. Кстати, страдания от неравенства, от того, что к тебе хозяин относится не с такой любовью, как к брату или сестре, также характерно для диких кошек, которых я впустил к себе в дом. Особенно от этого неравенства страдал старший брат Лизы Коля, простой, сильный русский «парень», которого, к несчастью, раздавил автомобиль. Он страдал оттого, что его брат Барин спит со мной, а ему уготовано место на кресле рядом. Он, кстати, покалеченный, тоже приполз ко мне прощаться, страшно кричал, полежал на полу, выполз из комнаты и уже у лестницы умер. Особенно поразила водителя, который вез меня в аэропорт на Кипре, сцена прощания кошек со мной. Прощаться прямо к ждущему меня такси вышла добрая Аня, Катя и еще двое котов – Кузя и Соник, – которых оставили здесь, на Кипре, их сердобольные хозяйки и которых я кормлю уже много лет. Так вот все они, четыре существа, выстроились в линейку и, глядя мне в глаза, легли на спину и как будто кто-то ими дирижировал, три-четыре раза перевернулись. Кто знает кошек, тот понимает, что таким образом они показывают расположение к человеку и демонстрируют свою благодарность к нему. Я от этой сцены тоже обомлел, такого раньше не было. И здесь я был свидетелем выражения абсолютно бескорыстного чувства благодарности по отношению ко мне. Ведь я уже уезжал, а, может, вообще больше никогда не приеду, но, тем не менее, они считали своим долгом сказать мне «спасибо». Разве в этом чувстве нет чего-то от божественного, от тайны мира, о котором мы ничего не знаем.

      Все, как у людей, иногда даже сильнее, чем у людей. Как ненавидят, завидуют кошки, которых я кормлю на балконе, но не пускаю в квартиру, сестрам и брату умершей Лизы, которые получили право жить полноценной жизнью, хотя бы на время, в квартире. Бедному Барину, несмотря на его большие размеры, достается больше всех. Дикие коты его не подпускают даже к лестнице, ведущей ко мне на второй этаж. И мне приходится заносить его к себе на руках. И самое поразительное, о чем я уже сказал, – глубинное ощущение каждой кошки и кота, по крайней мере, у диких, бездомных кошек, ощущение одиночества, за которыми я наблюдаю. У бездомных собак образуются все-таки стаи, они как-то выживают вместе,