Кот, который нюхал клей (сборник). Лилиан Браун

обожающими глазами. Ничего ей так не нравилось, как трогать его усы своей бархатной лапкой. Правду сказать, он называл ее своей маленькой возлюбленной, но ее навязчивое желание быть рядом иногда мешало ему. Он рассказал об этом Лори Бамба, молодой женщине, знавшей о кошках все.

      – Они тянутся к противоположному полу, – объяснила Лори, – и знают, что к чему. Это трудно объяснить.

      Юм-Юм спала на его коленях, когда Квиллер услышал первый стук. Не имело смысла бранить Коко. Ему в одно ухо влетало, в другое вылетало. Когда раньше он получал нагоняй, то не только обижался, но и находил способ отплатить. К тому же Квиллер усвоил, что при любом раскладе последнее слово всегда оставалось за сиамским котом.

      Он тяжело вздохнул, перенес комочек спящего меха на диван и пошел посмотреть, какая книга упала на этот раз. Как он и ожидал – опять Шекспир, хотя миссис Фулгров натерла переплеты смесью ланолина и костного масла, используемого при выделке кожи, оба ингредиента – экологически чистый продукт. Но чем бы ни объяснялся интерес Коко к томикам Шекспира, два из них сейчас лежали на полу, две любимые Квиллером пьесы: «Макбет» и «Юлий Цезарь».

      Он полистал страницы, пока не нашел отрывок, который особенно ему нравился, – сцена заговора: люди, замышляющие убийство Цезаря, встречаются под покровом темноты, кутая лица в плащи. Омоем руки Цезаревой кровью по локоть и мечи, обрызгав ею, идемте все…

      «Заговор, – размышлял Квиллер, – любимый прием Шекспира: создавать конфликт, нагнетать напряжение, захватывая чувства аудитории». В «Макбете» – заговор с целью убить старого короля. Но кто бы подумал, что в старике столько крови?

      Покалывание над верхней губой встревожило Квиллера. Не заговор ли – двойная трагедия «Пустячка»? Ключа к разгадке у него не было, только предчувствие, неясное ощущение в корнях усов.

      Когда-то, работая криминальным репортером, он создал сеть анонимных информаторов. Но в Мускаунти у него таковой не имелось. Хотя местные жители были отъявленными сплетниками, они избегали болтать с посторонними, а Квиллер оставался для них посторонним даже после восемнадцати месяцев, проведенных здесь.

      Он бросил взгляд на календарь. Среда, тринадцатое ноября. К вечеру четырнадцатого он мог бы наверняка собрать семьдесят пять болтунов под своей крышей.

      – Отличная идея, старая ищейка, – сказал он Коко, – завтра вечером мы кое-что узнаем.

      Пять

      Четверг, четырнадцатое ноября

      Было не слишком холодно, не слишком ветрено, не слишком сыро. Вечером семьдесят пять членов Исторического общества и клуба «Старая гвардия» придут впервые обозревать клингеншоенский особняк, который официально станет клингеншоенским музеем. Как говорилось выше, Квиллер считал особняк слишком роскошной резиденцией для одного бакалавра и двух котов. Поэтому он предложил при содействии Исторического общества открыть его для публики на два-три дня в неделю.