К горизонту. Татьяна Александровна Акилова

тебя очень усталый вид, поникший взгляд.

      Нина заметила, что женщина, державшая удивительно ровно спину и при этом сидя в пол оборота, вдруг стала с ней разговаривать совсем по-простому, будто они были знакомы давно и к тому же, были хорошими знакомыми, что давало им полное праве порою высказать друг другу, кто как выглядит и поинтересоваться друг у друга, без тени сомнения и неловких ужимок, более глубокими подробностями их жизни.

      Услышав краткое описание своего внешнего вида, Нина только подтвердила свои убеждения, что к родителям лучше сегодня не ходит. Пусть она и обещала. Но лучше отзвониться и сказать, что ничего не получиться. А по телефону даже легче будет сымитировать здоровый вид.

      И еще, большая досада, на этой неделе она уже не сможет навестить своих любимых племянников. А они такие милые детишки, такие интересные и порою забавные… Ну, ничего страшного. Не нужно расстраиваться.

      Но настроение портилось буквально на глазах, будто выпала возможность наблюдать в ускоренном процессе скисания молока. Вот только оно источало кисловатый запах, как уже осекнулось и сырой, не отжатый творог лежит на дне банки, а мутная желтоватая сыворотка укрывает его.

      Нинино состояние в раз приблизилось не к творогу, от которого, таково крупитчатого и нежного, была польза и поднималось настроение, а к сыворотке – бесполезной и по своей сущности ненужной жидкости.

      – Да, я простудилась, – замялась Нина.

      – Марта Андреевна, – произнесла женщина.

      Нина чуточку призадумалась, не сразу поняла, что обозначают эти слова – «Марта Андреевна».

      – Нина. Я – Нина. А Вы… вы почему домой не идете?

      – А я живу здесь неподалеку, на Мартовской улице. Вот в магазин ходила, – показала женщина рукой на сумку, – хочу пирогов напечь. Вечером обещал племянник с дочкой и женой прийти. А сейчас прогуляться, подышать воздухом захотела.

      Нина понимающе, еле заметно замотала головой. А Марта Андреевна с Мартовской улицы продолжила говорить дальше.

      – Отсюда, даже в пасмурную погоду, – она сделала таковой голос, что стало понятно, она сей интонацией показывает соответствие погоды с только что сказанными словами, – такой красивый, захватывающий вид. Никогда не надоедает им любоваться.

      – Да, здесь хорошо, – согласилась Нина.

      Некоторое время обе молчали, просто смотря вдаль. В воздухе начала суетиться мелкая водяная пыль, но через ее сырое покрывало еще просматривалась заречная часть города и широкое, всегда оживленное шоссе, пыталось пробить светом фар неумолимо наваливающуюся на город и его окрестности серость промозглого вечера.

      – Нина! – будто чего-то не успевая, вскрикнула Марта Андреевна.

      Нина внутренне содрогнулась. Мыслями она уже была дома в теплой постели.

      – Нина, что же я тебя задерживаю! Иди же, иди домой. Я не хочу, чтобы из-за меня ты простыла еще больше!

      Нина посмотрела на Марту Андреевну и попыталась улыбнуться.

      – До свидания.

      – Выздоравливай поскорее! – сердечно,