Город, где нет светофоров. Альберт Григорьевич Горошко

Он улыбнулся беззубым ртом.

      – Не боись, зема, держи хвост пистолетом. Цигарки есть?

      – Не курю!

      Мужичок понимающе кивнул, бросил бревно и достал помятую пачку Беломора.

      – Огоньку?

      Я тоже кивнул и нажал прикуриватель. Тот услужливо щелкнул, и я протянул аборигену теплый патрон. Мужик с удовольствием прикурил, затянулся и поблагодарил:

      – Добре.

      – А что, деревня далеко ваша? – начал я беглую рекогносцировку.

      – Деревня не деревня, а город есть, версты две. Мужик свистнул, и из-за другой кочки вышли еще двое, один толстый, низенький, как колобок, другой высокий и страшно сутулый. Первый с лопатой, второй с двумя.

      – Гроши е? – поинтересовался на всякий случай “бугор”.

      – А сколько надо?

      – Да сколько не жалко, по пяти на брата хватит! – облизнулся горбатый, но бугор его тут же осадил:

      – Цыц, Коряга, не мельтеши. Земеля, ты не слушай его, дай сколько не жалко, а мы тебя вытащим, не журись.

      Мужичок перегородил бревном  поток воды с высокой стороны дороги и его двое подельников тут же стали набрасывать бруствер поверх бревна. "Бугор" взял лопату и прорыл канавку с другой стороны. Вода начала быстро уходить, и "бугор", перешагнув канавку, засеменил вперед и скрылся в лесу. Я услышал треск двигателя, и на дорогу выкатила когда-то синяя, а теперь рыжая от ржавчины Беларусь без кабины, этакий кабриолет.

      – Цепляй трос, поехали!

      Глава третья.

      Не прошло и четверти часа, как впереди показался прогал, дорога стала заметно лучше, лес отступил, сменившись зарослями бузины, ольшаника и рябины. Появились заборы, сараи, бараки, баньки, все почерневшее и покосившееся, подернутое зеленым мхом. Меня тащили по улице, вымощенной булыжником и кирпичом. То тут, то там у дороги встречались люди, так же, как и мои спасители, одетые в ватные телогрейки, ушанки или кепки, штаны, заправленные в резиновые сапоги с отворотом. Несколько баб в белых косынках, стеганных душегрейках без рукавов, в опорках под черными длинными юбками, несли сетки с буханками хлеба, как мне показалось, весьма черствого (оказалось, это были брикеты сухого торфа для топки печей). Чумазые мальчишки гоняли вдоль обочин обручи от бочек. За щербатыми заборами лаяли косматые коротконогие дворняги. Наша процессия и так не осталась бы незамеченной, но тракторист сигналил как нарочно, привлекая еще большее внимание. Окно моего покорного авто было все время опущено, и я слышал непривычный гвалт этого странного городка сквозь рев страшно дымившего трактора.

      – Кого поймал, Бандера? – крикнула одна особо любопытная молодая аборигенка с рюкзаком за не по-женски широкими плечами.

      – Вот, француз попал до нашей краины! – проскрежетал ей в ответ "бугор".

      – Ить его занесло, окаянного! – захохотала в ответ молодуха, приложив ладонь к щеке.

      Мы остановились у каменного дома с колоннами, прямо перед памятником вождю