Память. Людмила Евгеньевна Кулагина

атаку! – прокричал чей-то голос в окопе.

      Солдаты с трудом вылезали из глубокого рва. Земля отваливалась кусками из-под сапог, осыпаясь струйками. Сначала на поверхности показывались руки с винтовками, затем из окопа появлялся солдат, медленно подтягиваясь на руках. Никто не торопился.

      –В атаку! – опять послышался голос командира уже ближе. – Стах, поторопись, чего расселся? Пока вылезешь, атака закончится.

      –Не пойду я никуда, – проорал сквозь звуки взрывов Стах.

      –Это саботаж! Я имею право тебя расстрелять по закону военного времени! – орал Стаху в ухо командир, для острастки вытаскивая пистолет из кобуры.

      –Ну и стреляй! Всё равно сдыхать! Все здесь помрём скоро! – равнодушно ответил Стах.

      –Ты ж вчера воевал, как заправский боец! Я решил тебя к награде представить, а сегодня что с тобой стряслось?

      –С пленными вчера говорил. С нашего села они. Их австрияки на прошлой неделе мобилизовали. Они в нас стрелять не захотели. Сдались.

      –И чего с того? Хватит болтать! Вылазь из окопа! Атака захлёбывается без меня!

      –Сына моего тоже мобилизовали! Я в него стрелять не буду! И тебя не пущу! Пусть захлёбывается грёбаная атака!– Стах схватился за ружьё командира. Они мутузили друг друга в тесном окопе. Движения сковывали земляные стены и ружьё, застревающее поперёк. Из-за ружья и шла драка. Снаряд разорвался рядом. Оглушило, отбросило обоих на дно взрывной волной, припорошило пылью.

      Очнулся Стах в наручниках, пристёгнутых к телеге с ранеными. Силился вспомнить, как тут оказался. Огляделся, увидел молоденького парнишку лет пятнадцати, тоже в наручниках.

      – Кто такой? – спросил Стах – Чего прикованный?

      – Меня Анджей зовут, – сказал парень. – Стрелять отказался. Теперь меня расстреляют, как изменника Родины.

      – Что ж отказался-то? – спросил Стах.

      –Так вчера пленные рассказали, что батьку моего австрияки мобилизовали. Что же я в родного отца стрелять должен?

      – Ты с какого села?

      – С Подгайцев. – ответил мальчишка.

      – Так соседи мы. Я с Ровенцев. Стахом меня зовут.

      – А вас за что?

      – Одна беда у нас с тобой. У меня сына австрияки забрали. Я не стал стрелять. Вот заковали, сказали «саботаж».

      – Неужто и правда расстреляют? – заволновался Анджей.

      – Кто их знает, – тряхнул чубом Стах. – Всё одно погибнем. Какая разница кто стрельнет!

      – Отставить разговоры, – сказал подошедший командир.– Встать!

      – Да как встать-то, мы же прикованы! – усмехнулся Стах.

      – Кононенко! Отцепи их! Отведи в сарай к остальным! – рявкнул командир!

      – Там же пленные! – рискнул возразить солдат.

      – Спорить будешь? Какая разница! Один чёрт – враги Родины! Веди, не размышляй, не твоё это дело!

      – Будет сделано, Ваше благородие!

      Стаха и Анджея отвели в тёмный сарай. Сквозь щели проникал тусклый свет. Люди лежали вповалку на сене, сидели, прислонившись к стойлам, лиц не разглядеть, слышно только разноголосый